На острие меча

Митко серьезен не по годам, и слова отца для него — боевой приказ. Помощник из него идеальный: ловок, быстр, аккуратен. Разрыв с ремсистами обогатил его полицейское досье успокоительными рапортами охранки. Более того, дошло до курьеза: однажды прежние друзья подстерегли Митко на пустой улице, сказали:      «Выходит, яблоко от яблони...

Так?» — «Вы о чем, ребята?» — «У твоего отца в петличке болтается белый крестик. Так? Придет время, его повесят на другом кресте. Революция не пощадит ренегатов. Так и передай». Эта история стала известной студенчеству, а через осведомителей, внедренных в молодежную среду,— отделению «А». Пеев, услышав рассказ сына, потрогал пальцем крестик — уменьшенную копию офицерского креста «За храбрость». Миниатюрка была своеобразным удостоверением, выдаваемым Союзом офицеров запаса своим членам. Этакий знак благонадежности. Однако верят ли ему в полиции? «Боюсь, что нет!» — подумал Пеев и зябко повел плечами. Мысль была неприятной, пугающей. Совсем недавно Гешев добился от Павлова вторичного приказа о превентивном аресте доктора Александра К. Пеева. Хорошо, что Говедаров и Симеон Бурев узнали об этом вовремя.

Говедаров, официальный — черный костюм и перчатки,— в сияющем хрустальными стеклами автомобиле поехал к министру внутренних дел и социального обеспечения. Сразу прошел в кабинет. Демонстративно, не спрашивая позволения, сел.

—      Я по поводу Пеева, дорогой. Изволь отменить приказ Павлова.

Они были на «ты»; министр побаивался парламентского льва, за которым стояли представители весьма влиятельных кругов.

Говедаров, не дав министру возразить, усилил нажим.

—      Я за него ручаюсь. Надеюсь, этого достаточно?

Министр боялся депутатов, но царя — еще больше. Гешев мог, миновав всех, доложить Борису и дать подножку собственному начальству.

—      Хорошо, я постараюсь... что могу... Я позвоню тебе завтра.

Из министерства Говедаров поехал к Буреву, усадил его в свой автомобиль, и полчаса спустя господин министр внутренних дел имел неудовольствие слушать возмущенный бас миллионера.

—      А мне плевать на Гешева и Кузарова! Если понадобится, я дам пинок и тому, и другому.

Бурев мало считался с «пиететом» и правилами хорошего тона. Фунты стерлингов, доллары и рейхсмарки вполне позволяли ему вести себя так.

Стоя в дверях, Бурев подвел итог.

—      Пеев — мой юрист. Прошу запомнить это.

Министр отменил приказ, и Павлов смирился.

С Буревым было опасно спорить. Промышленник финансировал многие правительственные мероприятия, вкладывал деньги в военные усилия и кредитовал князя Кирилла.

Гешев был тверже Павлова.

—      Я не верю Пееву. Коммунисты не меняют коней — это аксиома.

—      У вас есть факты?

—      Интуиция и логика бывают сильнее фактов.

—      Неубедительно. Ваши люди ничего не смогли добыть. Пожалуйте, тот рапорт Сиклунова — после поездки Пеева в Пловдив. Зачитать? «Пеев встречался в Пловдиве с генералом Марковым, командиром второй армии, с полковником Стефаном Димитровым, командующим артиллерией в Пловдиве, со Стефаном Стамболовым, адвокатом, с депутатом Георгием Говедаровым. Все они пользуются влиянием. К нему не приходил ни один коммунист, в которых в Пловдиве недостатка нет». Где же здесь криминал, господин Гешев?

— Будет и криминал,— пообещал Гешев и откланялся.

Не мог же он сказать министру, что новых арестов требует доктор Делиус. Гешев и Павлов были приняты им в посольстве и имели доверительную беседу. Майор абвера Отто Вагнер, предпочитавший настоящему имени псевдоним «Делиус», заявил, что чистка — необходимость. У него в Болгарии была своя агентура — по данным Гешева, огромная,— и документы полиции и контрразведки он читал едва ли не раньше полковника Костова и Павлова. Естественно, что ему было известно о раскрытии контрразведкой 76 подпольных коммунистических групп в течение только одного, 1942 года. Был он и в курсе того, что в 1-м и 6-м пехотных полках, в 1-м кавалерийском полку, в артиллерийской школе, транспортном батальоне, на аэродромах «Божуриште» и «Враждебна» действуют кружки и ячейки. Осведомители Делиуса, работавшие в РО, передали ему копию доклада Костова, где, в частности, говорилось: «Теперь уже не подлежит сомнению тот факт, что «наступление» коммунистов на армию было повсеместным, настойчивым и хорошо организованным... Они проникли во все без исключения войсковые части, управления и учреждения». Оценивая обстановку, майор Вагнер считал, что корни надо искать в среде гражданской, особенно среди интеллигентов, и, выкорчевывая их, не останавливаться ни перед чем.

Кроме того, на закуску Делиус выложил Павлову и Гешеву убийственную новость: пеленгаторы засекли в Софии несколько нелегальных раций.

Гешев потер щеку, словно умылся.

— Мы примем это к сведению, майор!

А что еще ответишь немцу? Он прав, целиком прав: проморгали.

«Будет и криминал»,— пообещал Гешев министру.

Сиклунов получил распоряжение взять доктора Пеева под особый контроль. Его группе были приданы новые люди. Гешев не собирался отступать: это было не в его характере.