На перекрестке двух миров

— Косвенно. Сначала о моих переживаниях, после о переживаниях моей жены. В итоге дошли до вас уже напрямую. Ее милость опять обвиняла меня в любви к вам, я и не думал отказываться от этого чувства, но доказывал, что оно не имеет ничего общего с тем, в чем меня подозревает баронесса. Домой возвращались в полном молчании, а после опять разошлись по своим комнатам. Однако поздно вечером ее милость пришла ко мне. Она попыталась извиниться за пощечину, я ответил, что даже не заметил ее удара. Моя жена умудрилась придать этой фразе отрицательное значение, будто бы я бесчувственный человек. Разумеется, после этого снова вспыхнул скандал на повышенных тонах. Наши дети, хвала Богам, этого не слышали. Их комнаты не рядом с родительскими.

— И что было потом?

— А потом я взял и поцеловал свою жену. Вышло в порыве, больше для того, чтобы закрыть ей рот, но она вдруг обмякла, а после и ответила. Это было… невероятно.

Что именно было невероятным, я уточнять не стала, посчитав это неуместным. Однако спросила:

— Стало быть, вы помирились?

— Да! — торжественно объявил Гард. — Оказалось, нужно было просто отпустить себя, чтобы выплеснуть всё, что скопилось на душе. Вы снова помогли мне, дорогая моя подруга. Не представляю, как останусь без вас.

— Вы будете не одинок, — улыбнулась я. — С вами ваша семья, и я безмерно рада, что в ней воцарился мир. Однажды и я обрету свою..

— Не желаю быть счастливым в одиночестве, — ответил Фьер. — Потому сделаю всё, чтобы счастливы мы были оба.

— Благодарю, — от души ответила я.

И сомнений у меня не было по-прежнему. Если Гард сказал, то непременно сделает.

Глава 12

Кондитерская «Матушки Вафли», несмотря на этакое дурачество в названии, была премилым заведением. Здесь стояли несколько столиков, покрытых желтыми скатертями, в центре одного из которых уютно устроилась вазочка с чудеснейшими пирожными, облитыми шоколадной глазурью. Я в умилении смотрела на эти пирожные и раздумывала, как впихнуть в себя побольше, даже если после станет нехорошо.

— Отчего вы медлите? — спросил меня мой сотрапезник.

— Наслаждаюсь, — призналась я. — Это воистину эстетическое удовольствие смотреть на них.

— На вкус тоже недурно, — заверил меня жгучий брюнет с пышными усами, сидевший напротив. — И лучше вам поспешить, иначе я окончательно потеряю совесть и слопаю один всё это великолепие, и всё ваше наслаждение так и останется платоническим.

— Вы со мной так не поступите, — уверенно парировала я.

— А вы посидите так еще немного, и проверим, — подмигнул усатый брюнет и взял щипчиками второе пирожное.

— Экий негодник, — фыркнула я и положила себе на тарелочку сразу три очаровательных пирожных.

Мой собеседник хмыкнул и приступил к поеданию своего лакомства. Пирожные и впрямь оказались чудо, как хороши. Они таяли на языке, оставляя восхитительное шоколадное послевкусие.

— Бо-оги, — протянула я, воздев глаза к полотку. — Невыносимое удовольствие.

— Полностью с вами согласен, дорогая.

Фривольность моего собеседника нисколько меня покоробила. Несмотря на черный волосы и усы, это был всё тот же магистр Элькос, который держал меня на руках и заговаривал битые коленки. И кондитерская, в которой мы сидели, находилась неподалеку от Магического архива. Он был хорошо приметен из нашего окошка. Впрочем, до появления одного из помощников архивариуса осталось еще не менее часа, и у нас было время насладиться изысками «Матушки Вафли».

На миг бросив взгляд в окно, я снова перевела его на мага и улыбнулась, в который раз развеселенная его восхитительными усами. Они были, как и я и сказала, пышными, с подкрученными кончиками. И, думается мне, многие бы мужчины дорого отдали за эти роскошные усы. Однако именно они являлись маской Элькоса, изменившей не только цвет волос, но и глаз, а заодно и форму носа, придав ей фальшивую горбинку. Впрочем, и подбородок магистра теперь стал квадратным с очаровательной ямочкой. И когда я впервые увидела его, то узнала лишь по голосу, вот он-то остался неизменным.

— Опять потешаетесь над моими усами? — отломив вилочкой кусочек пирожного, спросил магистр, не глядя на меня.

— Они восхитительны, — улыбнулась я.

— Именно, дорогая, — подняв ложечку, значительно произнес маг: — Именно восхитительны!

Одновременно усмехнувшись, мы вернулись к пирожным. И пока мы расправлялись с ними и негромко переговаривались, минула большая часть часа, оставшегося до окончания работы архива. Это был не первый день слежки. Первые дня Элькос в одиночестве сопровождал самого архивариуса. В первый даже «случайно» встретил его подальше от архива и прогулялся с ним до дома, выведя на откровения вопросом:

— Не помешал ли я вам, друг мой? Возможно, по дороге домой у вас есть любимое место, которое вы посещаете с превеликим удовольствием, а я вынудил вас пройти мимо?