На переломе

От взора опытного разведчика не ускользало ни малейшее изменение на наблюдаемом участке. Появившаяся едва заметная полоска свежей земли, легкий дымок, вьющийся из-за бугорка, и многое другое — все это немедленно вносилось в журнал разведки. По каждому, на первый взгляд незначительному, изменению опытный наблюдатель делал безошибочные выводы о смысле действий противника. В общем, побывав на наблюдательных пунктах и побеседовав с такими вот смельчаками, можно было узнать многое. Но если рядовые разведчики действовали неплохо, то в отношении офицеров нельзя было сказать этого. Очень многие офицеры неправильно понимали свои обязанности, считая, что их дело — только руководить разведкой. Лишь некоторые сами вели наблюдение.

Неважно обстояло дело и с анализом результатов наблюдений. Не только офицеры, но даже не все штабы умели сопоставлять полученные из разных источников данные о противнике и делать правильные выводы.

Нетрудно понять, что с таким состоянием разведки никак нельзя было мириться. Ведь ценные данные, добытые тяжелым трудом, должны накапливаться в штабах и после тщательного изучения стать не только основой для планирования огня артиллерии, но и важным подспорьем в принятии общевойсковых решений. Оказалось совершенно необходимым заставить командиров и начальников всех степеней вплотную заняться этим важным делом. Вместе с тем надо было многому учить офицеров штабов и артиллерийских частей.

Кроме войсковой артиллерийской разведки, которая велась с наблюдательных пунктов командиров, была у нас еще и инструментальная разведка. Она проводилась силами специальных дивизионов, которые состояли из подразделений звуковой, фотограмметрической, топографической и других видов разведки. В условиях, создавшихся у нас, особую роль играли батареи звуковой разведки. Только они, вооруженные специальной аппаратурой, были способны определять по звуку выстрелов расположение артиллерийских и минометных батарей противника, невидимых с наземных наблюдательных пунктов. Фотобатареи мы не могли использовать из-за отсутствия аппаратуры.

Нечего было и думать, что один разведывательный отдел штаба артиллерии фронта сумеет быстро наладить дело. Он нуждался в помощи, и я решил для начала привлечь к этой большой и очень важной работе весь оперативный отдел. На первых порах всем нам нужно было заняться разведкой. К тому времени оперативный отдел успел многое сделать в интересах предстоящей операции: разработал планы перегруппировки артиллерии, отдал необходимые распоряжения частям. Командующим артиллерией армий были разосланы основные указания по подготовке к наступлению.

И вот в 65-ю армию выехала большая группа наших офицеров. Помню, подполковник Петухов, выходя из домика разведывательного отдела, бросил небрежно чертежнику Максимову:

— Чтобы тебя зря не тревожили, повесь на дверях надпись, да покрупнее: «Отдел не работает. Все ушли на фронт».

Не так уж неправ был Петухов. Такой надписи пришлось бы висеть очень часто и подолгу. «Дома» разведчики появлялись редко. Примерно такое же положение было и в оперативном отделе, потому что для него работы в войсках оказалось еще больше.

На другой день я закончил свои срочные дела и вслед за офицерами выехал в 65-ю армию. Занимаясь там неотложными вопросами с командующими артиллерией армии и стрелковых дивизий, я имел возможность лично проверить, что делают офицеры штаба фронта.

— Ну, за своих офицеров вы можете быть спокойны. — В голосе полковника Столбошинского звучали одобрение и едва уловимые нотки зависти. — Где вы только отыскали таких орлов? Они тут взяли моих офицеров в такую работу, что те не знали, куда деваться от стыда, и едва успевают поворачиваться.

— Чем же они вам так приглянулись? Небось в бумагу зарылись, а вы и рады!

— Какое там! С бумагами они разобрались в два счета; с моего согласия взяли с собой всех разведчиков, операторов и укатили в дивизии. Сегодня они хотели поработать в штабе артиллерии 214-й стрелковой дивизии и успеть еще побывать на наблюдательных пунктах. Из офицеров остался со мной только начальник штаба артиллерии армии полковник А. М. Манило, да и тому не сидится здесь.

— Я тоже не собираюсь засиживаться у вас. Вот разберемся с вами кое в чем, зайдем к командующему — и тоже махнем в дивизию.

В тот же день, еще засветло, мы со Столбошинским прибыли в штаб артиллерии 214-й стрелковой дивизии. Командующий артиллерией этой дивизии подполковник Пиленко встретил нас примерно так же, как Столбошинский. Произошел почти такой же диалог относительно офицеров штаба артиллерии фронта. Мы со Столбошинским даже переглянулись и, должно быть думая об одном и том же, невольно улыбнулись. В штабе артиллерии дивизии мои офицеры оставили еще большее впечатление. Подполковник Пиленко признался, что с разведкой в дивизии дело обстояло неважно. Только после приезда наших офицеров он понял, что чересчур полагался на своего начальника штаба. Офицеры из фронтового артиллерийского штаба здесь не засиделись; захватив с собой начальника штаба артиллерии дивизии и его помощника по