На пересечении

— Господин Эристель совершенно прав, отец, — начала было Найалла, желая поддержать лекаря, но Родон жестом заставил ее замолчать.

— Продолжайте, — произнес он, не сводя взгляда со спокойного лица северянина. — Я хочу знать, как бы поступили вы, чтобы спокойно пережить эти три дня?

Эристель чуть помолчал, подбирая правильные слова, а затем задумчиво сообщил:

— До момента, когда приедут мудрецы, я бы сообщил толпе, что у меня есть анонимный свидетель, который видел, как книгу в дом семьи Окроэ подложили. Вам всего лишь нужно выиграть время и бросить собаке что-либо, чтобы она перестала лаять. Не суть важно, будет ли это свиная кость или палка, главное, что собака занята.

— Не поверят, — Родон отрицательно покачал головой.

— Но и не проверят, — настаивал Эристель. — Анонимные свидетели на то и нужны, чтобы никто о них так и не узнал. К тому же мне крайне любопытно, почему столь могущественные ведьмы, коими выставили женщин Окроэ, хранят под матрацем одну-единственную книгу? Для колдовства, как и для приготовления лекарств, наверняка требуется что-то еще. Разве не так, господин Закэрэль?

— Верно, — маг утвердительно кивнул, уже догадываясь, к чему клонит северянин.

— Не означает ли это, что предмет чернокнижника действительно могли подложить, чтобы история обрела связь? — Эристель вопросительно посмотрел на Родона. — Мне кажется, что дело даже не в ведьмах, а в осознанном желании некоего человека или даже группы опорочить семью Двельтонь.

— Полагаете, что мне нужно было отказать Окроэ в помощи? — нахмурился феодал.

— В случае отказа вас бы обвинили в равнодушии, едва бы выяснилось, что казненная невиновна. Таким образом при любом раскладе вы теряете уважение своих горожан.

— И что же вы предлагаете?

— Лгать и тем самым тяуть время.

— А вы, господин лекарь, часто лжете? — поинтересовался Клифаир.

— Я предпочитаю молчать. Молчание крайне трудно обратить против себя, а вот неверно подобранное слово может выйти говорящему боком.

— И тем не менее господину Двельтонь вы советуете лгать? — настаивал старик.

Эристель чуть улыбнулся:

— Я советую ему защищаться. Люди готовы назвать добром все, что имеет красивое оправдание: сражение во имя мира, убийство во благо живых, разруха во имя очищения. Не важно, насколько правдива эта причина, главное — хорошо звучит. Говоря проще, если семью Двельтонь пытаются оболгать, нужно лгать в ответ. Причем, куда громче, чем остальные. Анонимный свидетель — беспроигрышный вариант.

— А если люди потребуют представить этого самого свидетеля? — Родон все еще колебался.

— Скажите, что он стоит среди них. Если захочет, сам признается.

— Да они же поубивают друг друга! — испугался Клифаир. — Вы не представляете, на что способны люди в стремлении ткнуть в кого-нибудь пальцем.

Северянил пожал плечами:

— Вы спросили меня, как выиграть время. Вопроса, как спасти толпу от самой себя, я не припоминаю.

Присутствующие за столом растерянно переглянулись. Хладнокровие Эристеля вызывало непонимание, граничащее с раздражением. Лишь Найалла не сводила с мужчины нежного взгляда, невольно восхищаясь его спокойствием. Арайа тоже оторвалась от созерцания своей тарелки и теперь пристально всматривалась в лицо северянина. Ей было неловко признаваться, что она частично разделяла подобное предложение. Быть может, придуманное «добро» покажется людям правдоподобнее, нежели настоящее?

В свою очередь, Родон продолжал сомневаться. Он еще надеялся, что к утру разгневанные горожане несколько остынут, и тогда можно будет попытаться еще раз поговорить с ними. Но сегодня было рискованно даже на короткий срок покидать замок.

III

Пехир Агль вернулся домой, когда солнце уже окрашивало небо предзакатными всполохами. Путь был долгим, поэтому мужчина чувствовал себя уставшим, хотя результаты поездки с лихвой окупали затраченное время. Весь день Агль провел, осматривая свои плантации близ города Горхан, после чего оформил преудачнейшую сделку касательно приобретения нового земельного участка.

Дизира встретила супруга в гостиной. Она удобно расположилась в кресле у окна и неторопливо пила чай из изящной позолоченной чашки. Внешне женщина выглядела совершенно расслабленной, но едва господин Агль переступил порог и поприветствовал ее, Дизира немедленно выпрямилась и поставила чашку на край стола.

— Я чуть с ума не сошла, дожидаясь тебя здесь в одиночестве! — воскликнула она, взволнованно прижимая руку к груди. — Ты даже не представляешь, что кругом делается. Того и гляди Двельтонь лишится своих полномочий, и чернь захватит их замок. Небо, что будет с нами?

— Да слышал я эти басни про ведьм, — спокойно произнес мужчина, снимая шляпу и одновременно ослабляя узел шейного платка. Затем он опустился в кресло напротив и со снисходительной улыбкой посмотрел на сухонькое лицо своей супруги. В этот момент оно показалось ему особенно некрасивым, отчего мысли невольно вернулись в полдень, в те минуты, когда он навестил свою хорошенькую любовницу и отпраздновал с ней удачную сделку.

— Это не басни, Пехир! Эти нищие пали настолько, что занимаются черной магией!