На пятьдесят оттенков темнее

У меня сжимается сердце. Да, основная проблема Кристиана – неспособность сопереживать. Он не может поставить себя на мое место. Что ж, теперь я это вижу.

– Не очень приятное чувство. Да, ты великодушный и щедрый, но мне от этого некомфортно. Я несколько раз тебе об этом говорила.

Он вздыхает.

– Анастейша, я готов подарить тебе весь мир.

– Мне нужен только ты сам, Кристиан. Без всяких доплат и добавок.

– Они входят в сделку, как часть меня самого.

Нет, так мы ни о чем не договоримся.

– Мы будем когда-нибудь есть? – спрашиваю я. Напряжение, возникающее между нами, забирает у меня силы.

– Да, конечно, – хмурится он.

– Я что-нибудь приготовлю, ладно?

– Валяй. В холодильнике много продуктов.

– Миссис Джонс уходит на выходные? И ты питаешься в эти дни нарезкой?

– Нет.

– А как?

Он вздыхает.

– Мне готовят мои сабы.

– А, ну конечно. – Я краснею от досады. Разве можно быть такой дурой? И с любезной улыбкой спрашиваю: – Что сэр желает?

– Все, что мадам сумеет найти, – мрачно отвечает он.

Ознакомившись с содержимым холодильника (оно меня впечатлило, есть даже холодный отварной картофель), я останавливаюсь на испанском омлете. Готовится быстро и просто. Кристиан все еще сидит в кабинете – несомненно, вторгается в частную жизнь какой-нибудь бедной ничего не подозревающей дурочки и суммирует информацию. Неприятная мысль оставляет во рту горький привкус. Мои мысли лихорадочно мечутся. Он действительно не знает никаких границ.

Я всегда готовлю еду под музыку, и тем более мне она нужна сейчас, чтобы не ощущать себя сабой! Я иду к камину, где стоит док-станция, и беру айпод Кристиана. При этом готова поспорить, что в его плей-листе много мелодий, выбранных Лейлой. Меня жуть берет при одной лишь мысли об этом.

Интересно, где же она? И чего ей нужно?..

Я содрогаюсь при мысли о ней. Ну и наследство мне досталось!

Просматриваю обширное музыкальное меню. Хочется чего-нибудь бодрящего. Хм-м, Бейонсе, едва ли она во вкусе Кристиана. «Crazy in Love». О! Годится. Закольцовываю и прибавляю громкость.

Пританцовывая, возвращаюсь на кухню, беру миску, открываю холодильник и вынимаю яйца. Разбиваю их и принимаюсь взбивать, не прерывая танца.

Еще раз заглядываю в холодильник, достаю картошку, окорок и – о да! – горошек из морозилки. Отлично! Ставлю на плиту сковородку, лью немножко оливкового масла и снова взбиваю яйца.

Неспособность сопереживать, размышляю я, типична только для Кристиана? Может, все мужики такие, причем по вине женщин? Те сбивают их с толку? Я просто не знаю. Возможно, это знают все, кроме меня.

Жалко, что Кейт уехала; она бы мне точно все разъяснила. Она еще долго пробудет на Барбадосе и вернется только в конце недели. Из-за Элиота. Интересно, сохранилось ли у них и до сих пор то самое желание с первого взгляда?

«Одна из твоих черт, которые я люблю…»

Я замираю, забыв про омлет. Он так сказал. Значит ли это, что он любит и другие мои качества? Я улыбаюсь в первый раз после того, как увидела миссис Робинсон, – искренне, от души, от уха до уха.

Кристиан обнимает меня. От неожиданности я вздрагиваю.

– Интересный выбор музыки, – мурлычет он и целует в шею. – Как приятно пахнут твои волосы.

Он утыкается в них носом и глубоко вдыхает их запах.

Желание скручивает мой живот. Ну уж нет! Я вырываюсь из его рук.

– Я сержусь на тебя.

Он хмурится.

– Долго еще будешь злиться? – спрашивает он, запуская пятерню в свою шевелюру.

Я пожимаю плечами.

– По крайней мере, пока не поем.

На его губах появляется намек на улыбку. Он берет пульт и выключает музыку.

– Эта запись есть на твоем айподе? – спрашиваю я.

Он качает головой, его лицо мрачнеет, и я понимаю, что это была она – Девушка-призрак.

– Тебе не кажется, что она пыталась тебе что-то сказать?

– Что ж, возможно, если подумать, – спокойно соглашается он.

Что и требовалось доказать. Никакого дара сочувствия. Мое подсознание неодобрительно цокает языком.

– Почему ты не удалил эту песню?

– Мне она нравится. Но я удалю, если она как-то задевает твои чувства.

– Нет, все нормально. Я люблю готовить под музыку.

– Что еще тебе поставить?

– Сделай мне сюрприз.

Он направляется к док-станции, а я снова взбиваю омлет венчиком.

Вскоре зал наполняет божественно нежный и задушевный голос Нины Симоне. Это любимая песня Рэя «I Put a Spell on You».

Я вспыхиваю и, раскрыв рот, поворачиваюсь к Кристиану. Что он пытается мне сказать? Ведь он уже давно околдовал меня. О господи… его взгляд изменился, сделался острым, глаза потемнели.

Я завороженно смотрю, как он движется ко мне под медленный ритм музыки – плавно, словно хищник. Он босой, в джинсах и незаправленной белой рубашке. Красив как бог.

Нина поет «ты мой», и Кристиан протягивает ко мне руки; его намерения ясны.

– Кристиан, пожалуйста, – шепчу я, сжимая в руке венчик.

– Что?

– Не делай этого.

– Чего?

– Этого.

Он стоит передо мной и смотрит сверху вниз.

– Ты уверена? – тихо спрашивает он, отбирает у меня венчик и кладет в миску с яичной массой.

Мое сердце бешено стучит. Я не хочу – нет, хочу – я страшно хочу. Он такой ужасный – и такой желанный, такой горячий. Я с трудом отрываю взгляд от его колдовских глаз.