На подпевках

Мы остались ещё на две недели, а Аля полетела домой, навещать Диму, с которым почти каждый день созванивалась. Каждый раз, она уходила с улыбкой, а возвращалась в слезах. Зверь её буллит, газлайтит, мускулиннит, сексизмит, принижает, уничтожает, дизморализует, нагнетает или обвиняет? Я думал, что ответ очевиден: «ДА». Однако…нет. Ей самой тяжело оставаться одной, переживать потерю близкого человека, перед которым сильно виновата. Я как-то спросил её: «Ты звонила Льву?». Она ответила: «Нет, я не хочу слышать его голос. Не знаю почему. Может ещё люблю его… в какой-то степени, может, хочу к нему вернуться. Но хочу ненавидеть за все его поступки!»

Стоило настоять на присутствии здесь во время праздников, дома всё равно делать нечего. Мы планировали встретить новый год в Бразилии с Артуром, а после возвращаться домой, попав на праздники, на Рождество и старый новый год. Однако после новостей даже первый праздник отмечать не хотелось. Она же только что была здесь с нами…счастливая.

Глава 19. Новый год.

Я никого не хочу винить в своей смерти. Я много лет жила счастливо, а потом мой мир наполнили страдания, появившиеся по воле случая. Сейчас я не нахожу повода продолжать жизнь и не хочу его искать. Мне легче просто закончить этот ад, выставленный на показ для всех. Но хочу подчеркнуть, что это моё личное решение, не вините в нём никого. Прошу понять меня. До свидания мир!

(Предсмертная записка Али)

Что такое двадцать восьмое декабря? Обычный день, три дня до, возможно, самого многонационального и многостранного праздника в мире. Не включаются только те, кто празднует Рождество или Хануку. Хотя, в какой-то мере это всё один и тот же праздник, с одни и тем же смыслом. Отчёт нашего общего времени с определённого места в истории. Есть еще личный отчёт времени, он празднуется в день рождения, но он, точно, не настолько многонациональный и общный праздник. В нашей стране все празднуют новый год по-особенному…Так, это уже какие-то «Ёлки» начались. Не всё так хорошо, блин.

Обжорство, начинающееся с тридцать первого декабря и заканчивающееся в середине следующего месяца; идиоты, что допиваются до беспамятства и портят всем праздники; дефицит рабочей силы, а в следствии и огромные очереди, с повышением цен на продукты, что едятся всего раз в год – а это только один продуктовый; ну и конечно же коррупция и раздолбайство на кардинально другом завышенном уровне. А пока все празднуют, там падает дом…и спасти всё может лишь один «Дурак». Так, опять что-то не то.

Вообще, не до смеха. Утро началось как обычно чуть раньше семи утра с проверки давления накачкой воздуха и секундомером. Сначала вызвали Диму, потом остальных ребят из палаты, последним пошёл Лев. После возвращения ребята досыпали свои пол часика, в ожидании завтрака, приходили в себя после хорошего и долгого сна. Андрей перестал громко кашлять ночами и дал себе и всем отоспаться. После завтрака с рисовой кашей, которую Зверь больше никогда в своей жизни не съест, начался обход. Главный врач отделения прогуливался по палатам, узнавал о лечении у больных, спрашивал про самочувствие и прочие житейские жалобы, возникающие в закрытом пространстве. Ребята заправили кровати, повесили полотенца на железные ободки, встали и тихо шептались в ожидании врача и его свиты из медсестёр-практиканток.

Спустя пару минут, наконец, вошёл врач психиатр. В будние дни понедельник-пятница за всеми следила женщина брюнетка средних лет, а в субботу и воскресенье ходил не очень вежливый человек в почтительном возрасте с небрежной козлиной белой бородкой.

Вошёл он не сразу. Сначала перешёл через порог, потом вернулся обратно, отодвинул дверь и посмотрел на ней номер палаты. После тяжело вздохнул, бросил взгляд на свою зелёную полупрозрачную папочку в какой-то документ и вошёл. Две медсестры в приподнятом настроении пока не убрали своих улыбок и смотрели на пациентов.

– Здравствуйте.

Дедуле ответили взаимным приветствием.

– Здравствуйте, Геннадий Романович, – сказал Андрей, запомнивший, казалось, имена и отчество всех врачей больницы.

– О. Андрюша, как ты? – поинтересовался Геннадий.

– Хорошо, а Вы?

– Не жалуюсь, пока, – начал дед, – у кого-то есть жалобы?

– Нет, – почти хором ответили остальные.

Обычно к каждому обращаются по отдельности и уделяют хотя бы по пол минуты на диалог, всё может случиться в таком месте. Вдруг человек в ужасном настроении уже долго. Вдруг, у него началась депрессия и уже сегодня он совершит нечто ужасное. Однако сегодня вопрос прозвучал для всех, как будто врач куда-то торопился.

– Дмитрий. Могу я пригласить Вас к себе в кабинет через пять минут на личный разговор?

– Да, конечно.