На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

Нельзя усмехаться в таком положении. Тем более, над тем простым фактом, что молодой человек носит с собой подарок невесты. Была бы девушка у него самого, Павел и сам бы хранил её карточку возле груди.

Он вынул из кобуры лейтенанта новый «ТТ», оттянул затвор и убедился, что в стволе желтеет патрон. Боец снял оружие с предохранителя, повернул его рукоятью вперёд, и положил рядом с рукой умирающего. Теперь, тот мог без усилий взять пистолет.

«Мало ли что, может случиться? — мелькнуло в голове миномётчика. — Вдруг сюда нагрянут фашисты, когда он ещё будет в сознании? Тогда офицер сможет сделать парочку выстрелов в них, а потом и в себя…»

Вспомнив о собственной жажде, Павел снял с пояса фляжку, потряс её возле уха и с облегченьем услышал, как внутри плеснулась вода. Судя по тяжести, её было не меньше, чем целый стакан. Парень устроил литровую ёмкость рядом с оружием и невольно подумал: «Хватит ему на какое-то время».

Взглянув на запёкшиеся губы солдата, офицер благодарно кивнул, мол, спасибо тебе за заботу. Они простились рукопожатием. Лейтенант задержал ладонь парня в своей, и сказал напоследок:

— Возьми мой бинокль, вдруг тебе пригодится. Хотел отдать тебе и часы, да они почему-то уже не идут. Видно, ударил их где-то. — Раненый безвольно расслабил побелевшие пальцы, опустил тяжёлые веки и, похоже, тотчас задремал.

«Скорее всего, лишился сознания, — неожиданно понял пушкарь. — Впрочем, это и к лучшему. Умрёт спокойно и тихо, во сне».

Стараясь не разбудить офицера, Павел снял бинокль с его шеи. Послышался лёгкий звон кусочков стекла. Парень насторожился и осмотрел хрупкий подарок с разных сторон. Оказалось, что осколок железа попал в один окуляр и разбил в дребезги всё, что находилось внутри. Пушкарь поднял второй тубус к правому глазу и глянул сквозь него на дорогу.

Боец увидел разрушенный мост в мелких деталях и убедился, что прочие линзы в полном порядке. Павел повесил на шею пострадавший прибор, поправил его на груди и невольно подумал: «Будет вроде шестикратной подзорной трубы. Теперь стану видеть вдаль лучше, чем самый зоркий горный орёл».

Он осторожно поднялся с колен и ощутил, как кружится у него голова. Боец пересилил внезапную слабость, охватившую его существо, и занялся делом. Парень прошёл от одного окопа к другому. Он внимательно осмотрел одежду погибших товарищей, собрал их солдатские книжки и сложил в карман своей гимнастёрки.

Павел не стал искать документы лишь у тех двух человек, что были разорваны минами в мелкие клочья. От коновода и заряжающего осталось так мало, что рыться в кусках почерневшего мяса он просто не смог. От вида обгоревших останков, парня тошнило так сильно, что грозило вывернуть его наизнанку.

Вместе с бумагами, он нашёл полупустую фляжку из алюминия и три винтовки, кроме своей. Затем, взял котомки погибших бойцов, вытряхнул из них какие-то вещи, и посмотрел, нет ли там каких-то бумаг с адресами родных. Тогда, он бы смог написать им о том, что случилось у тихой станицы.

Боец убедился, что писем в «сидорах» нет, и заметил несколько твёрдокаменных сухарей, завёрнутых в белые тряпочки. Ещё обнаружились четыре початых брикета из гороха и пшёнки. Он взял солдатскую немудрёную пищу и стал собирать обоймы с патронами и ручные гранаты.

Одну «РГД-33» боец положил в карман галифе, а всё остальное бросил в чужой вещмешок и крепко завязал горловину. Парень отнёс все находки к откосу холма, что нависал над дорогой, и вместе с оружием бросил на землю. Потом, быстро проверил все «трёхлинейки», убедился в полной исправности и сложил их рядком, чтобы схватить одною рукой все ремни.

После того, как он выполнит приказ командира, боец собирался спуститься на бугор пехотинцев и отнести к ним оружие с боеприпасами. Вдруг там остался кто-то живой из ребят? Теперь они оказались недалеко от врага, а в таком положении, каждый ствол и патрон на счету.

Закончив с первой частью приказа, Павел направился к изувеченной пушке. Он привычно откинул затвор и вынул последний снаряд из казённика. Боец огляделся по сторонам, но не нашёл, куда его положить, а класть прямо на землю он не рискнул.

Как говорил инструктор в учебном полку: «Не стоит пачкать чистую гильзу. Вдруг к оболочке что-то прилипнет? А поврежденье ствол изнутри — это очень опасно. При выстреле выделяется огромное количество раскалённого газа, который может разрушить дуло орудия».

Прижав к груди тяжёлую «чушку», парень шагнул к своему небольшому окопчику, который находился чуть в стороне от позиции. Он взял тощий «сидор» и вернулся к позиции и бросил мешок на площадку.

Сверху Павел устроил остроносый цилиндр длиною в полметра. Лишь после этого, боец вдруг осознал, он мало что выиграл. Ведь ткань была очень пыльной и к ней прилипли мелки камушки. Так что, разницы между ней и землёй, в общем-то, нет никакой.

Решив, что теперь это, не так уж и важно, он встал на колени перед открытым затвором и посмотрел сквозь длинный блестящий канал. Павел увидел лишь воду реки и понял, что ствол смотрит туда, где раньше стоял упавший пролёт.