На поиски динозавров в Гоби

Миновав мраморные скалы, мы увидели несколько юрт, в одной из которых нашелся проводник. Машины медленно поползли к самому подножию Ихэ-Богдо, сплошь усеянному камнями. Наш проводник проявил идеальное знание местности и безошибочно вел нас по наилучшему пути, если только слово "наилучший" вообще применимо к такой дороге. Пересекая сухие русла, мы постепенно поднимались все выше по каменистым плато, держась направления на юго-восточные склоны Ихэ-Богдо, пока, наконец, не достигли громадного русла, по которому текла небольшая речка Ичэту-Гол. Левый берег реки и представлял собой те красные обрывы, которые мы видели вчера. Однако, несмотря на наши самые тщательные исследования, нам не удалось обнаружить ни человеческого, ни звериного черепа. По-видимому, рассказ о нем был легендой, либо относился не к этим обрывам. Километрах в 15 от нас виднелась еще группа красных обрывов, представлявших берег реки Цабчирин-Гол, куда мы и направились.

Машины искусно лавировали по холмам, появляясь как поплавки на гребнях волн с тем, чтобы тотчас же исчезнуть в лощине, разделяющей два соседних холма. "Дзерен", шедший впереди и вылетевший на один из холмов, неожиданно остановился. "Волк" принял левее, заметив страшную опасность только тогда, когда переднее колесо машины прошло над обрывом в 100 метров высотой — это был берег Цабчирин-Гол. Я так и подумал, что сейчас машина с бешеной скоростью закувыркается вниз, но и на этот раз все обошлось благополучно, а невозмутимый Волк (по имени машин мы иногда в шутку называли и шоферов) через минуту уже спокойно посасывал папиросу.

Обрывы Цабчирин-Гола оказались сложенными красными четвертичными конгломератами, не представлявшими для нас никакого интереса в отношении поисков костей. Дальше, как говорится, ехать было некуда, и мы решили двигаться на Нэмэгэту; хребет теперь был уже виден на горизонте, хотя расстояние до него составляло около 200 километров.

Спустившись на равнину, мы остановились на ночлег у небольшой гряды гор. По данным нашего переводчика Намнандоржа, расспрашивавшего местных жителей, здесь должна была находиться пещера с индийским кладом.

Едва остановились машины, Намнандорж поспешно устремился вверх. Такой азарт подействовал и на меня (давно известно, что дурной пример заразителен), и, позабыв дневную усталость, я последовал за переводчиком, у которого словно сапоги-скороходы были на ногах. Несмотря на хорошую тренировку в лазании по горам, сердце мое, когда я взобрался, готово было выскочить из груди, а во рту появилось противное ощущение недостатка влаги. Намнандорж (или просто Намнан) спешил отыскать пещеру, опасаясь, как бы я его не опередил. Но его опасения были напрасны — пещера с кладом оказалась таким же мифом, как и гигантский человеческий череп, который мы тщетно искали днем. Проклиная излишнюю осведомленность переводчика и собственную нерассудительность, я медленно поплелся назад. Несмотря на то, что это был спуск, времени на него было затрачено в два раза больше, чем на подъем.

Вечером, когда Намнандорж стал в 120-й раз переупаковывать свой чемодан, пытаясь втиснуть туда новую партию геологических образцов, мы принялись подшучивать над ним — не иначе, как он прячет туда золотые слитки, найденные в индийской пещере. Чемодан был необычайно тяжелым — мы даже приписывали ему перекос машины. Намнандорж, разумеется, возмущался и сердито, с серьезным видом, оправдывался.

На следующий день, объехав горную цепь, у подножия которой ночевали, мы попали на мелкохолмистую равнину, сплошь покрытую кочкарником. В одном месте машины неожиданно выскочили к юртам, спрятавшимся в ложбине меж холмов. Когда наши ЗИСы, размалеванные по бортам русскими и монгольскими надписями, с пассажирами, обросшими бородами и вооруженными винтовками, ворвались с полного хода в поселок, женщины и ребятишки попрятались со страха в юртах. Никогда не виданные здесь машины и бородатые европейцы произвели на жителей сильное впечатление. Когда же проводник и переводчик заговорили по-монгольски, то через несколько минут все страхи исчезли, и черноглазые ребята с любопытством разглядывали нас и машины, не решаясь все же подойти вплотную, а на предложение покататься на машине согласились только самые смелые.

В этих юртах мы оставили своего проводника. Нэмэгэтинский хребет теперь был хорошо виден. Мы ехали по холмистой равнине, пересекаемой местами мелкосопочником. Постепенно спускаясь по сухим руслам, машины достигли обрывов, сложенных красными глинами и светло-серыми грубыми песками. Обрывы располагались в несколько ярусов, образуя как бы гигантский амфитеатр, ареной которого служило дно Занэмэгэтинской котловины. Костей, к нашему сожалению, обнаружить не удалось. Породы, слагавшие обрывы, были не похожи на те, с которыми нам приходилось иметь дело до сих пор, и мы условно предположили их более поздний — третичный возраст.