На полголовы впереди

Как раз эта шумиха и успех всего предприятия, подумал я, таят в себе опасность. Чем больше взоры Канады, Австралии и Англии прикованы к поезду, тем сильнее Филмеру, возможно, захочется навлечь на него дурную славу. Возможно... возможно... я гоняюсь за тенью – пытаюсь предотвратить что-то такое, чего может и не случиться, и предугадать намерения преступника, чтобы он не совершил преступления.

Автобус высадил меня на углу поблизости от "Шератона", я пошел к себе в номер и оттуда позвонил миссис Бодлер.

– Билл звонил мне десять минут назад со скачек, – сказала она. – Он говорит, что вы передали ему пленку и не сообщили, куда послать фотографии.

– Он вам еще позвонит? – спросил я.

– Да, я сказала ему, что скоро буду с вами разговаривать.

– Правильно. Так вот, на пленке снят только один кадр. Остальные пустые. Пожалуйста, скажите Биллу, что человек на фотографии – сообщник нашего объекта. Его сообщник с поезда. И спросите, пожалуйста, не знает ли его Билл. Или кто-нибудь еще. И если про него известно что-то такое, что мне было бы полезно знать, пусть он сообщит это вам, а вы передадите мне.

– Господи, – сказала она. – Подождите, я сейчас разберусь. – Она умолкла и принялась писать. – В общем, кто он, чем занимается и не полезно ли будет вам это знать.

– Да, – подтвердил я. – А фотография вам нужна?

– Да, если можно. Спросите его, нельзя ли будет переправить ее Нелл Ричмонд в Лейк-Луиз, в отель "Шато", завтра вечером или послезавтра утром.

– Это будет трудно, – заметила она. – Почта работает отвратительно.

– Ну, может быть, кто-нибудь завтра утром летит в Калгари, – сказал я. – Возможно, там кто-то даже будет встречать наш поезд. Мы прибываем туда в двенадцать тридцать, отправляемся в час тридцать. Конечно, я понимаю, что времени осталось мало, но передайте Биллу, пусть он, если можно, адресует пакет главному кондуктору поезда Джорджу Берли. Я предупрежу Джорджа, что ему могут передать пакет.

– Дорогой мой, – сказала она, – дайте мне все это записать.

Я подождал.

– Давайте проверим, – сказала она. – Либо Джорджу Берли в поезде, либо Нелл Ричмонд в Лейк-Луиз, отель "Шато".

– Верно. Я скоро вам позвоню.

– Не кладите трубку, – сказала она. – Я должна вам кое-что передать от Вэла Коша.

– О, прекрасно.

– Он сказал... вот его точные слова: "Украденные вещественные доказательства не могут быть использованы в суде, но полученная информация может найти независимое подтверждение". – По ее веселому голосу было ясно, что она все поняла. – Это значит – посмотрите, но не трогайте.

– Хорошо.

– И еще он сказал, чтобы вы помнили его девиз.

– Ладно, – сказал я.

– А какой у него девиз? – с любопытством спросила она: очевидно, ей до смерти хотелось это узнать.

– Думай, прежде чем действовать, если у тебя есть на это время.

– Замечательно, – удовлетворенно сказала она. – Он велел передать вам, что вовсю занимается неизвестными цифрами и что вы не должны подвергать себя опасности ареста.

– Хорошо.

– Позвоните мне завтра из Калгари, – сказала она. – К тому времени в Англии будет вечер. У Вэла будет целый день на то, чтобы заниматься цифрами.

– Вы просто прелесть.

– И тогда я смогу сказать вам, как вы получите свои фотографии.

В трубке щелкнуло, и ее голос умолк. Теперь мне уже было непонятно, как это я мог усомниться в том, что она станет надежным посредником.

Поезд уже подали с бокового пути на станцию, и он стоял живой и теплый, с прицепленным вновь локомотивом. Лошади и конюхи вернулись в свой вагон, в рестораны загрузили свежие продукты и лед.

Это было похоже на встречу со старым другом, у которого чувствуешь себя уютно, как дома. Я переоделся у себя в купе в форменную одежду Томми и пошел в вагон-ресторан, где Эмиль, Оливер и Кейти на ходу поздоровались со мной, словно я уже стал полноправным членом команды. Мы тут же принялись стелить розовые скатерти и ставить в вазочки свежие цветы, а скроенный клубами пара Ангус в высоком белом колпаке, насвистывая шотландскую песенку, упражнялся в своем мастерстве, готовя дикий водяной рис и эскалопы под соусом пармезан, в то время как Симона с довольно мрачным видом резала салат.

Пассажиры стали возвращаться задолго до восьми часов в прекрасном расположении духа. Мерсер привел с собой носильщика, который вез на тележке ящик отменного шампанского, чтобы выпить за успех Ануинов. Сами Ануины – и тут никто не мог на них за это обижаться – снова и снова повторяли, как замечательно, как просто замечательно, что заезд выиграла одна из лошадей, прибывших на этом поезде, как уже одно это обеспечивает безусловный успех всему предприятию, и общество, собравшееся в ресторане в поистине праздничном настроении, соглашалось и аплодировало.

Расставляя бокалы, я с интересом отметил, что Филмер расточает во все стороны вежливые улыбки, хотя огромный успех затеи с поездом, вероятно, меньше всего соответствовал его расчетам.