На полпути к себе

Гадость. Но слепая жестокость, к счастью, не смогла нанести вред Изнанке: клочья Прядей текучими струями притягивались друг к другу, восстанавливая прорехи, а Искры таяли, вливая свои Сущности в единый океан мироздания.

«Пора возвращаться».

Я готов.

Краски ринулись в обратный полёт, но, перед тем как Изнанка кивнула мне на прощанье, длинная тень снова взмахнула хвостом.

* * *

Я совсем забыл, что стою: как только сознание вернулось, оказалось, что тело хоть и допускает контроль над собой, но, к сожалению, не располагает силами, способными исполнять приказы сознания. Проще говоря, я начал падать. Но не упал. То есть упал, но вовсе не на пол или на постель. Я упал в чьи-то сильные объятия. Жёсткие, прохладные, настойчивые, надёжные. И первый вдох, сделанный мной после возвращения с Изнанки, произошёл совсем не так, как можно было бы предположить.

Я вдохнул чужое дыхание.

Уверенно-властные губы накрыли мой рот, принуждая дышать в чуждом, но вовсе не противном природе ритме. А ещё спустя мгновение я понял, что не просто дышу.

В меня текла Сила. Не чистая Сила Источников, а Сила, высвобожденная из плена заклятий, высвобожденная не до конца — я даже могу проследить некоторые фрагменты, и то, что чувствую… О, это заставляет меня задуматься.

Очень знакомая волшба. Я имел удовольствие расплетать её дальних родственниц. Когда одного учителя привёл в негодность, а другого взамен не получил. Когда моим образованием в сфере магии занялась Магрит.

Правда, то, что вливалось в меня сейчас, было старым. Даже — древним. Оно возникло задолго до моего рождения. Возможно, даже Майрон не видел сотворения этой волшбы. А вот сестра… Она вполне могла присутствовать. Мой отец и моя мать — вне всяких сомнений…

Боги, как же хорошо! Кажется, что я знаю каждую цепочку, каждый завиток, каждую ниточку заклинания. Знаю наизусть. Не нужно напрягаться и думать, с какой стороны подойти к чарам, — я просто поглощаю их, не замечая, как клетка волшбы тает, выпуская на свободу пленённую некогда Силу… Пью и никак не хочу напиться.

Тот, кто держит меня в своих руках, не заботится об удобстве, но острые углы тела, прижатого к моему, кажутся мягче и желанней любой пуховой перины…

Сила прорастает во мне стальными иглами, и каждый укол заставляет блаженно вздрагивать. ТАКУЮ боль я готов испытывать вечно!

Наслаждение, тонкое и изысканное, как вкус выдержанного вина. Смакую щедро рушащиеся потоки. Придирчиво оцениваю самые трудноразличимые оттенки… Несомненно, работа Созидающих. Несомненно. Следовательно, я имею дело с предметом. Каким? Об этом рано говорить… Построения в целом изящные, но очень и очень строгие, не похожие на прямолинейную мощь фонтана… Постойте-ка! А это что? Кончик языка ловит крохотный фрагмент чар, чудом избежавший разрушительного влияния моей Сущности… Впрочем, ошибка мигом исправляется, и я глотаю уже полностью очищенную от следов заклятий Силу. Глотаю, но Знание… остаётся. В этом предмете участвовали Дарующие. Ничего себе! Я держу в руках… Точнее, меня держит в руках настоящее чудо! Предмет, наделённый душой. Нет, неверно: душа, воплощённая в предмете. Любопытно… Это, скорее всего, артефакт, но весьма своеобразный. Наверное, в чём-то своевольный. Своенравный. Капризный. Кажется, я знаю, кто ты…

Опьяняющая сладость Силы становится настолько приторной, что в ней начинает проступать горечь. Что-то не так… Что-то неправильно… Почему мне кажется: с каждым глотком я краду у моего спасителя минуту… час… день… год? Довольно!

Вуаль опускается со скрежетом, как забрало помятого шлема. Губы, отпустившие меня, удивлённо шепчут:

— Почему? Тебе нужно ещё…

— Хватит, — заявляю твёрдо и непреклонно, снизу вверх глядя на растерянное лицо Мин.

— Не упрямься… — Она вновь наклоняется, но я отворачиваюсь. — Учти: сейчас с тобой справиться легче лёгкого! Лучше веди себя как послушный мальчик…

— Зачем ты это сделала, g’haya? — Продолжаю смотреть в сторону, хотя безумно хочу видеть её глаза.

— Ты разбудил меня, — вот и весь ответ.

— Только поэтому?

— Это больше чем я смела просить, — признаётся Мин, и я всё же отпускаю свой взгляд навстречу взгляду воительницы.

Никогда, ни в чьих глазах мне не доводилось заметить такой нежности. Неумелой. Неуклюжей. По-детски нелепой и старательной. Забавной. Но самое главное — эта нежность была предназначена только одному существу на свете. Вашему покорному слуге. За что, милая?

— Меня ты не просила… — смущённо лепечу, не в силах оторваться от созерцания чуда, мягко мерцающего в сером взгляде.

— Я просила многих, но ответил ТЫ. — Она улыбается уголками губ, потому что ей совсем не смешно. Мин предельно серьёзна.

— Ответил? — Непонятно, на что и кому я ответил. А впрочем…

— Не важно! — Воительница небрежным кивком отгоняет ненужный вопрос.

— Но… Как ты оказалась в моей комнате? — наконец-то вспоминаю о деталях, требующих пояснения.