НА ПОРОГЕ ВОЙНЫ

– Поможете нам организовать отливку крупных слитков броневой стали? – спросил я.

– Помочь можно, конечно, но дело это особое, трудное, и не всякому оно дается. Святое это дело. А ведь вы, наверное, все безбожники?

Старичок вдруг на какой-то момент преобразился, вся его степенность исчезла, а на лице появилось выражение ехидства. Ясно,, он уже знал о неудаче с отливкой. Медленно опустившись на стул, он повторил:

– Помочь-то, конечно, можно, но дело это сурьезное. Без молитвы здесь никак нельзя. Много я плит изготовил, а плохих не было. За каждую плиту я особую награду получал. Если плиты такие изготовлять будем – свечи мне потребуются, восковые, церковные. Без свечей и пробовать нечего – все равно проку не будет.

Мне казалось, что старичок знал какой-то особый производственный прием, но не хотел его выдавать и прикрывал свой секрет святостью дела и церковными свечами. Надо узнать этот секрет. И я решил пойти на все: и на свечи, и на молитвы, если потребуется.

– Хорошо. Все, что вам надо для отливки, мы приготовим.

– Так ведь нужны будут не стеариновые, а настоящие церковные, восковые свечи. – Он с большой выразительностью повторил слово «церковные». – Без свечей я и пробовать не буду, дело это святое.

Я видел, что старый мастер хитрит, и вместе с тем понимал, что на его стороне имеется большое преимущество – он был единственным из присутствующих в кабинете, кто отливал крупные корабельные плиты. Все остальные никогда этим делом не занимались.

– Ну, что же, доставим вам церковные свечи, – пообещал я.

Договорились, что мастер придет на завод через два дня, а мы к этому времени подготовим все необходимое для отливки нового стотонного слитка. Директор вызвал начальника отдела снабжения и попросил достать восковые свечи. Он был недоволен.

– Стеариновые еще в керосиновых лавках иногда есть, а восковые – только разве в какой-нибудь действующей церкви. Да в церкви-то я больше двадцати лет не был. Забыл даже, с какой стороны и через какие двери в нее и входят.

– На то вы на снабжение у нас поставлены, чтобы из-под земли достать то, чего другие не могут.

– Ну, что же, попытаюсь.

Вечером ко мне зашел секретарь партийной организации.

– Не дело вы затеяли со свечами-то, – нахмурившись, сказал он. – Чего доброго еще и Николая-угодника где-нибудь на заводе пристроите.

– А что же, если это поможет нам узнать, почему раньше умели отливать судовую броню, а теперь разучились, то я и икону к месту разливки прикажу принести, – раздражаясь ответил я.

– Ну, это мы еще обсудим, – вспылил в свою очередь секретарь.

Назревал конфликт.

– Чего ты на свечи взъелся, – сказал я, – свечи-то ведь не иконы.

– Вы инженер, я тоже инженер, – с горячностью произнес секретарь, – ну какое влияние может оказать свеча на качество стального слитка? Да еще церковная. В мистику впадаем. Совсем потеряли голову и вместо научного анализа глупостями начинаем заниматься. Попадем мы с вами в историю. Такие нам всем свечи пропишут, что со стыда сгоришь. Сталь – и вдруг свечи.

Он вышел из кабинета.

– Может быть, нам все-таки еще раз обсудить вопрос об отливке? – робко предложил один из специалистов завода. – Мне этот старый мастер не внушает особого доверия. Да и аргументация у него не техническая, а религиозно-мистическая. «Святое дело», «без церковных свечей не пойдет».

– Снова все обсуждать имеет смысл, если появились какие-то новые соображения. Но ничего нового ни у кого нет, – возразил я. – А из аргументов, имеющихся у этого мастера, для меня наибольшее значение имеет тот, что он такую сталь уже выплавлял. Она была годной, и за ее высокое качество он получал премии.

Через два дня у подготовленной к приему стали огромной изложницы снова собрались руководители завода, партийной организации, ведущие заводские и цеховые инженеры, мастера и цеховые рабочие, не занятые на работе. Старый мастер пришел вовремя. Он был в том же черном сюртуке и белоснежной рубашке, с картузом, покрывавшим его седую голову. Видно было, что старик волновался. Казалось, он и впрямь собирался выполнять какую-то «святую миссию». В цехе настала тишина, все взоры были устремлены на старого мастера. Тем временем он снял картуз, перекрестился и дал сигнал крановщику подавать ковш со сталью. Открыли стопорный механизм – и струя жидкого металла устремилась в изложницу. «Чародей» перекрестился еще раз и, взяв пучок свечей, стал бросать их по несколько штук в изложницу. Он делал это уверенно и все время что-то шептал, видимо молился.

Я ступил на край изложницы, заглянул внутрь и сразу понял все. Стало до боли обидно. Ведь я знал этот прием и должен, должен был вспомнить все сам. Захотелось отшвырнуть старика и все делать самому, но я сдержался и решил пока что молчать.

Отливка закончена, старик с чувством превосходства взглянул на всех нас и сказал:

– Дело это святое, без свечей и молитвы никогда ничего хорошего не получится.

Из цеха никто не уходил. Кое-кто из скептиков говорил:

– Не думаю, чтобы лучше получилось при этой «свечной технологии».

Секретарь партийной организации сказал: