На привязи

Чайник закипает, хозяйка разливает заварку из чайника, что стоит на столе, потом разбавляет кипятком. Чай пахнет вкусно, фруктами.

— Он умер, — не стала я вдаваться в подробности.

— Сочувствую, — произносит она, причем кажется, что искренне. Вновь садится и смотрит. — Ты зачем пришла?

— Узнать, как ты живёшь. Выглядишь, конечно, не ахти, но вроде бы всем довольна… все твои желания и хотения сбылись?

— Нет, не все, — вздыхает она печально.

— А как же муж, дети, квартира эта?

— Все это хорошо, но не предел моих мечтаний, — заявляет она. Я фыркаю, а Снежана вдруг усмехается и говорит: — Рожа у тебя подпорчена, но шмотки дорогие. Кольца на пальце нет, но это сейчас не показатель… у тебя богатый папик, любящий бдсм?

— Нет. Я без папика. Но муж был. Я вдова.

— Богатая наследница, значит?

— Типа того.

— Что ж, поздравляю. Всегда знала, что ты хорошо пристроишься. Красивая, гордая, умная…

— Плохо это сочетается, — хмыкаю я язвительно. — Вот ты тоже красивой была, но при этом, сука, очень завистливой.

— Ты о чем? — делает она вид, что ничего не понимает и отворачивается. Я не теряю момента и нажимаю на кнопку, включая диктофон.

— О том, Анют… ты зачем тогда Демьяна обманула?

Она фыркает. Резко поворачивается. Кусает верхнюю губу, а потом выдает:

— Да затем! Тебе, блин, все и сразу, а мне шиш.

— А что мне все и сразу?

— Ну как, богатый и красивый, от которого ты тут же залетаешь. Не схема — блеск, — Аня разводит руками.

— Это не было схемой.

— Да знаю я, ты, ко всему прочему, еще честной и скромной была, — она поправляет пучок на своей башке, вздыхает и продолжает: — Тебе повезло, а мне обидно стало. Думаю, сейчас Тинка замуж выйдет, будет жить счастливо и богато, а я тут так и продолжу задницей вертеть, пока на нее нормальный мужик не найдётся.

Качаю головой и подмечаю:

— Ну, быстро же кто-то нашёлся, судя по рождению твоего старшенького.

Снежана начинает смеяться:

— А ты не знаешь, кто мой муж?

— Не знаю.

— Так Эдик же, администратор клуба.

67

Усмехаюсь, вспоминая слова Демьяна.

— Это он тогда за ночь любви с тобой согласился Демьяну подтвердить, что спал со мной?

— Ага, говорил, что все ради меня сделает. Сделал, даже тебя выгнал с работы.

— Весело вам, наверное, было, — качаю головой, едва сдерживая злость. Безумно хочется впиться ногтями в ее располневшее личико. — А вот мне не очень. Брошенная, беременная, без денег. На работу не берут, жрать нечего… я не жила, Ань, я выживала. И по итогу — мертворождение. И шанс иметь детей практический равный нулю.

— Ой, не надо на жалость давить. Нормально же потом пристроилась…

Я вскакиваю с места. Снежана вдруг прикрывает голову руками, опасаясь, наверное, удара. Но я не трогаю ее, сажусь обратно.

— Сука ты, — произношу с пренебрежением.

Она молчит и смотрит. Нагло так, победно. Нет, такие люди не меняются. Да мне и насрать. Я получила от нее, что хотела.

Опять встаю, беру телефон. Выключаю запись и иду к выходу. В прихожей вдруг появляется ребенок. Старший. В руках он держит планшет и смотрит на меня, хлопая глазками.

Боль, дикая такая, острая, прокатывает по всему телу. Шрам на животе, да и сам живот ноют… Снежана просто не знает, как по-настоящему она счастлива. Я бы за ребенка… черт, вот сейчас я понимаю, что безумно его хочу.

Ухожу, не прощаясь. Спускаюсь по ступенькам подъезда, слушая запись. Все хорошо слышно… Дам ее Демьяну. Хочу, чтобы он услышал, чтобы он, твою мать, узнал, как все было.

— Нормально все? — интересуется Костя, когда я сажусь в машину.

— Все отлично.

— А кто эта Анна?

— Тварь одна, испортившая мне жизнь.

Мы возвращаемся домой. Демьяна все еще нет. Он появляется ближе к вечеру, в тот момент, когда мы с Костей только заканчиваем ужинать. Расстроенный какой-то. Здоровается с нами через не хочу, а потом заявляет, что завтра надо съездить к адвокату. В надежде, что может он что-то знает.

Костя уходит. Демьян тоже собирается подняться к себе.

— Подожди, — прошу я и подхожу. Протягиваю ему телефон: — Послушай запись на диктофоне. Она тут одна.

— Зачем?

— Надо, Демьян, пожалуйста.

Хмурится, но я настойчива, и он берет телефон. Идет с ним к себе, а я вывожу Алешку на вечернюю прогулку.

Сегодня вечером прохладно. Я обнимаю себя на плечи, прохаживаясь по участку. Потом, открыв калитку, выхожу на улицу, иду, Алешка бегает рядом. Ни о чем не думаю. Стараюсь не думать. Но воображение упрямо рисует картину, как Демьян слушает запись… ну а что потом — не знаю. Моему сознанию эта картинка не подвластна.

Я слишком далеко дошла. Почувствовав, что замерзла, у поворота разворачиваюсь обратно. Прогулка занимает чуть больше времени, чем я думала.

Мы заходим на участок. И я удивляюсь, увидев Демьяна. Он вынес на крыльцо два стула, сидит в одном, держа в руках наполовину полный стакан… Полный, да я оптимистка.

— Садись, — просит он.

— Только собаку накормлю и кофту накину.

Он кивает, я иду в дом. Насыпаю Алешке корм, поднимаюсь за кофтой и возвращаюсь. Все делаю быстро. А внутри все дрожит. Не знаю, чего именно я ожидаю, но…