На прощанье я скажу

Когда мальчишка замечает Кейси, его лицо озаряет широкая улыбка, и он машет ей рукой. Он даже не подозревает, думает Сильвер. Она ему не рассказала. Она машет в ответ, и Сильвер знает, что она надеется, что паренек не подойдет. Но он подходит.

— Привет.

— Привет, Джереми.

Джереми Локвуд, соседский сынок. Вот почему он показался знакомым. Конечно, когда Сильвер видел его последний раз, Джереми был щупленьким подростком. В голове проносится картинка с маленьким мальчиком в накидке и шляпе, который показывает им в гостиной фокусы, что-то такое с железными кольцами.

— Привет, мистер Сильвер.

— Ты был фокусником.

— Что?

— Ты показывал фокусы.

Паренек задумывается и расплывается в улыбке.

— Точно, показывал. Ух ты! У вас хорошая память.

— Иногда.

— Вы знаете, мой сосед по комнате был большим поклонником «Поникших маргариток». У него чуть не нон-стоп играл тот альбом. Я его, наверное, уже наизусть знаю.

— Юные студенты слушают нас, чтобы казаться старомодными. Прибейте меня прямо здесь.

Джереми нервно улыбается, не понимая, всерьез ли он. Сильвер и сам не понимает. Отдав долг приличия, виновник положения Кейси оборачивается к ней.

— Я отправил тебе несколько сообщений, — говорит он. — Ты их получала?

— Ага, прости. У нас тут были кое-какие семейные неурядицы, и я сошла с радаров на пару дней.

— Все в порядке?

— Да, папа, он, э-э, попал в больницу.

— Мне очень жаль, — он снова поворачивается к Сильверу — Сейчас вы выглядите здоровым.

— Но это не так.

— Сильвер, — шепчет Кейси.

— Внутри я истекаю кровью. Могу умереть в любой момент.

Джереми не очень понимает, как реагировать. Теперь он выбит из колеи, и Сильверу это нравится. Он с удовольствием наблюдает смущение мальчишки, вдруг сознавая, что ведет себя как настоящий отец.

Кейси закатывает глаза.

— Не обращай на него внимания.

Джереми с облегчением кивает.

— Надо бы повстречаться.

— Точно, — отвечает Кейси. — Я тебе напишу эсэмэску.

— Отлично, — говорит Джереми. — Не буду мешать вашему…

Он видит горы еды и, не заканчивая фразы, медленно пятится к своему месту Они оба смотрят ему вслед.

— Значит, это он, — произносит Сильвер.

Кейси напрягается.

— Что? Кто?

— Кейси!

Она взвешивает возможные варианты.

— Не сейчас, пап, — говорит она мягко.

Впервые за день она называет его папой. То ли потому, что она сейчас уязвима, то ли это просчитанный способ отвлечь его внимание. Если так — это работает.

— Ты вообще в порядке, Сильвер? — спрашивает Кейси, оглядывая его.

— Ты часто задаешь этот вопрос, — отвечает он.

— Ну, ты же умираешь — нарочно.

— А ты беременна — случайно.

— Отличная мы парочка, — говорит она, задумчиво слизывая с ложки взбитые сливки. Затем она чинно кладет ложку и выпрямляется, становясь зверски серьезной. — Может, все это произошло не просто так.

— Да? Это как же?

— Может, мы призваны спасти друг друга.

Он всматривается в свою красивую непростую дочку. Как только что-то могло быть для него важнее, чем не потерять ее?

— Ты веришь в Бога? — спрашивает она.

Она улыбается так, будто это она — родитель, а он — ребенок, и делает движение рукой, охватывающее ее, его и весь мир в целом.

— Кто еще мог устроить такой бредовый спектакль?

Когда-то он верил в Бога. Когда растешь в доме раввина, Бог — это неотъемлемая часть жизни, дружественный дух с пропиской, витающий по углам, сидящий за ужином на пустом стуле, сквозь занавески заглядывающий вечером в твою комнату. Он изводил отца бесконечными вопросами: «А у Бога есть зубы? Он ест? Он чихает? Он смотрит „Команду-А“?» Отец никогда не уставал от этого упражнения и был всегда готов включиться в теологический диспут.

— А сейчас Он здесь?

— Да.

— Где?

— Повсюду.

— И у меня в руке?

— Да. А ты — в Его.

Сильвер держал зажатый кулачок и глядел на него, не в силах поверить, что тот же самый Бог, что создал мир и заставил расступиться Красное море, мог к тому же таиться в его маленькой грязной руке. Потом он быстро разжимал ее, словно выпуская на волю пойманную муху.

— А Бог знает все наши мысли?

— Да.

— Он сердится, когда мы ведем себя плохо?

— Он понимает людей, ведь Он их создал. Он знает, что мы не совершенны.

— Почему Он не сделал нас совершенными?

— Иначе мы бы ни к чему не стремились.

Тут даже его юные мозги улавливали отголоски религиозной пропаганды. Не в состоянии допустить мысль, что отец лжет или, того хуже, обманывается сам, он быстро перескакивал на менее скользкую почву.

— У Бога есть другие миры?

— Возможно. Но нам об этом ничего неизвестно.

— У Бога есть другой Бог, которому Он молится? А у того Бога есть еще Бог?

— Не думаю.

— Бог может умереть?

— Нет.

И так снова и снова.