На пути к мечте

– В общем, папа не выдержал и ушёл, – рассказывает Рита, складывая из салфетки крошечный самолётик. – Меня хотел забрать с собой, но мама вцепилась клещами, в итоге они меня делили через суд. Я хотела жить с папой, но меня оставили с мамой. До сих пор не понимаю почему, ведь папа всегда заботился обо мне больше, чем она… Ну вот. Папа сначала уехал за границу, долгое время там жил и работал. Там же, кстати, и со своей второй женой познакомился, и братик мой там же родился. В Россию они только три года назад вернулись, в Питер. Я к нему тогда летала… И продолжаю летать каждые каникулы. Он сюда редко приезжает… А до этого мы не виделись много лет, только по телефону разговаривали… Папа платит маме деньги на меня. Официально они мои, мне на дальнейшую жизнь, но до моего восемнадцатилетия ими распоряжается мама. И может, нехорошо так думать, но иногда мне кажется, что она эти деньги не откладывает, как обещала папе, а тратит. Потому что она страшно боится каждый раз, когда мы ссоримся, что я расскажу о наших скандалах папе. Просто папа её предупреждал неоднократно, что если я хоть раз ему скажу, что мне с мамой плохо, он меня тут же заберёт. И деньги, соответственно, платить перестанет. Она каждый раз, как мы ссоримся, потом умоляет ничего не говорить отцу. Боится остаться без денег и одна.

– То есть не дочь потерять боится, а просто одна остаться? – с отвращением уточняю я. Мать Риты становится мне противна.

– О, у неё пунктик на этот счёт, – со смешком отзывается Рита и метко отправляет самолётик мне в нос. – Она считает, что её никто не любит, она никому не нужна и все только и делают, что её оставляют. Сначала тот парень, потом папа, а теперь я. Она поэтому ещё так зациклена на том, чтобы не дать мне встречаться с парнями – потому что, по её мнению, я тогда все время буду проводить с парнем, а про неё забуду.

– Бред чистой воды, – говорю я искренне. Ничего глупее ещё не слышал.

– Знаю, – печально отзывается Рита. – Но маму не переубедить. Такая вот двойственная натура – с одной стороны, я ужасная дочь, потому что перестала быть послушной овечкой и выполнять все её требования, с другой стороны – я любимая дочь, которая не должна покидать мать. Но через год я все равно от неё уеду. Как в универ поступлю.

– Поедешь к отцу? – с замиранием сердца спрашиваю я. Ведь если она правда решила уезжать к отцу после школы, это значит, что мы окажемся в разных городах. Я с таким трепетом жду её ответа, что совершенно не замечаю Камиллу, принесшую новый ароматный чайник.

Рита улыбается мне.

– Нет. Просто в общежитие перееду, комнату сниму, в конце концов. Главное, чтобы отдельно от неё жить. К папе уезжать я не хочу. Раньше хотела, а теперь нет.

– А… почему?

– Здесь все, кого я люблю. Таська, Мишка, Антон с Лерой, Сашка с Дейвом, Энди – это Сашин парень, тоже мой друг. И… – она вдруг краснеет и опускает глаза. Моё сердце екает. Она думает обо мне?

– И я тоже здесь? – лукаво прищуриваюсь я. Она молчит пару секунд, а потом смущённо смотрит из-под ресниц:

– Да, и ты тоже здесь.

Мне бы хотелось побольше развить эту тему, углубиться в вопрос, отношусь ли я к категории "все, кого любит Рита", но я решаю, что сейчас этого делать не стоит, и меняю тему (но на сердце у меня становится тепло-тепло):

– Ты поэтому работаешь? Мать тебе денег не даёт?

– Нет, она даёт помаленьку, – говорит Рита, – но я не хочу полностью от неё зависеть. Хочу, чтобы у меня были свои. Плюс папа мне ещё отдельно подкидывает небольшие суммы. Я стараюсь максимально откладывать, чтобы потом, если вдруг после моего восемнадцатилетия окажется, что тех денег нет, я не сидела без копейки.

– Знаешь, Орешек, – серьёзно говорю я, наклоняясь через стол и накрывая своей ладонью её ладошку, лежащую на столе. Рита краснеет вновь, но руку не убирает. – Каждый раз я думаю, что больше уже некуда, но каждый раз ты удивляешь меня снова и снова. Все время открываешься с разных новых сторон, и я не устаю тобой восхищаться. Ты мой герой, правда.

– Господи, Стас, прекрати, – она смущается ещё сильнее. – Ты преувеличиваешь.

– Ни капли, – возражаю я. – Я тобой горжусь.

– Спасибо, – шепчет она. А потом вдруг заявляет: – Ну, а теперь твоя очередь.

– Моя? – не сразу понимаю я.

– Откровенничать, – поясняет Рита и мягко высвобождает ладонь, поменяв положение. – Я вон сколько всего о себе рассказала. Теперь твоя очередь.

Справедливо. Она права. Она действительно открылась передо мной. Но что ей рассказать?..

Рита молчит и смотрит на меня выжидающе. Я лихорадочно думаю, перебирая в голове факты из собственной биографии, пока разливаю нам чай. Решиться или нет?

– Я занимаюсь музыкой, – наконец выпаливаю я. Ну вот, я это сказал.

Рита недоуменно хмурится:

– Ну да, я знаю. Ты играешь на гитаре.

– Да нет, – принимаюсь я объяснять, – то есть да, играю, но не только. Я пою. Я хочу быть музыкантом. И я выступаю в клубе. Вот.

Ритины глаза из просто больших становятся огромными. Пухлые губки приоткрываются, в очередной раз притягивая мой взгляд.

– Ты выступаешь в клубах? – ошеломленно произносит она. – И… что ты поешь?