На пути к Цусиме

Вторая разновидность английского «следа» покоится на убеждении экипажей судов 2–й эскадры, что во время самого инцидента английские рыбацкие баркасы либо выполняли роль «щита» для японских миноносцев, либо своими маневрами маскировали действия последних — другими словами, находились с ними в сговоре. Эти предположения представляются нам неубедительными: в противном случае придется признать невероятное — что маршрут движения Рожественского, время прохождения его эскадрой Доггер–банки и само ее построение (напомним, что эскадра двигалась шестью отрядами, но атаке подверглись именно новые броненосцы) были им известны заранее.

Третьим и последним проявлением британского «следа», как нам представляется, следует считать комплекс вопросов, связанных с гипотетическим приобретением японцами английских (или других западноевропейских) военных судов, наймом ими британских моряков, таинственными перемещениями морских офицеров Японии по территории и в территориальных водах самой Великобритании и ее колоний; наконец, с деятельностью их представителей в Гулле как до, так и после инцидента. Понятно, что все перечисленное могло состояться не иначе как с ведома и при тайном попустительстве британцев — если не властей, то частных судо- и верфевладельцев. Именно эта, последняя, часть английского «следа» и нуждается, на наш взгляд, в дополнительном изучении. Информацию о нем можно найти в тогдашней печати, включая английскую и американскую, но указания прессы, понятно, требуют тщательной перепроверки с привлечением архивных материалов Великобритании и США. Безусловно, центральным из этого ряда является вопрос: откуда осенью 1904 г. в западноевропейских водах могли появиться миноносцы или другие суда, полностью или частично укомплектованные японскими экипажами?[265]

Как мы уже знаем, глава британской военно–морской разведки Луи Баттенбергский в своем секретном сообщении в Foreign Office от 14(27) октября 1904 г. высказал твердое убеждение, что никаких миноносцев японцы в Великобритании не закупали. В том же смысле на запросы британского внешнеполитического ведомства ответили правительства Франции, Голландии, Германии, Дании, Швеции и Испании. В бумагах российского посольства в Лондоне сохранилась собственноручная записка лорда Лансдоуна графу Бенкендорфу от 29 октября 1904 г. с извещением, что проведенное полицией расследование не подтвердило сообщений прессы о том, что в Гулле «недавно высадились 20 японских морских офицеров»[266]

. В то же время в одном из первых «послегулльских» интервью японский посланник в Лондоне Хаяси откровенно заявил, что «присутствие японцев в Гулле и в других английских городах не составляет никакого секрета»[267]. Спрашивается: чем мог тогда привлечь этот рыбацкий городок представителей Страны восходящего солнца? Помимо этого, тогдашние газеты, включая английские, регулярно сообщали о приостановке британским кабинетом отправок заказчику миноносцев и других военных судов, уже построенных или строившихся для некоей «иностранной державы» на английских верфях, чаще всего — в Ньюкастле

[268]. Наконец в Архиве внешней политики Российской империи сохранилось письмо из Брюсселя коллежского советника П. С. Боткина в МИД, в котором, как на «совершенно достоверный факт» (курсив документа. — Авт.) указывалось, что антверпенская фирма «Agence Maritime Walford» «занималась отправлением в Японию купленных японцами во время войны в Англии миноносцев». «Вальфорду, — сообщал Боткин, — удалось довести один миноносец до японского порта, за что Вальфорд получил 200 тыс. франков. [...] Об остальных купленных в Англии миноносцах я стараюсь разузнать, так как подозреваю, что именно они‑то и принимали участие в нападении на нашу эскадру». Интересно, что, если верить данным этого российского дипломата, та же фирма одновременно поставляла товары для нужд Кронштадтского порта и перевозила в Россию грузы Красного Креста[269]

. Мы еще будем касаться некоторых, сходных этому, сюжетов в последующих главах этой книги.

Адмирал в море — царь и Бог, и потому разгадку «гулльского инцидента» (как и причины цусимской катастрофы) многие историки пытались найти и, вероятно, еще будут искать в личности ее командующего — 3. П. Рожественского. Через призму своего отношения к нему воспринимали злоключения эскадры и очевидцы — его подчиненные. С уверенностью можно сказать, что Рожественского, человека властного, жесткого, а иногда и жестокого, на эскадре побаивались и недолюбливали (обратное на любом флоте — редкость), хотя с уважением относились к его организаторским талантам и требовательности — потому и спасли его, с риском для жизни, тяжелораненого, в цусимском бою. Но даже его недоброжелатели из числа подчиненных (лейтенанты П. А. Вырубов и П. Е. Владимирский, например) нашли в себе мужество беспристрастно оценить происшествия в Северном море — их свидетельства мы уже приводили. Многие же последующие исследователи искушения «списать» все на личные качества Рожественского избежать не смогли.