На пути в Итаку

— Обычно русские считают испанцев скупыми. Это потому, что вы приезжаете сюда отдыхать и тратить деньги. А люди здесь еще и работают. Вы попробуйте представить себя, скажем, на монтаже опалубки фундамента в котловане при тридцати пяти градусах жары…

На одной из остановок я подошел к нему: «Ну а вы тут как — живете или только работаете?» — «И живу и работаю». — «Давно?» — «Шесть лет». — «А по образованию — историк?»

— По образованию — одессит. Работал стюардом на международных линиях. Был заход в Барселоне, пустили на берег погулять. Прошелся я по Рамблас, кофейку попил, коньячку глотнул, вокруг посмотрел и понял, что Испания — это как раз для меня. И через полгода перебрался сюда. Вначале, конечно, помыкался, но теперь, как видите, все о'кей. Работа — дай бог каждому такую. Вид на жительство уже получил. Осталось гражданство получить.

Через пару дней я продолжил этот разговор с Йорданом, болгарином из турфирмы, опекавшей меня.

— Да, — сказал он, — русских тут много. Русских, украинцев, болгар. Испанская молодежь выбирает сейчас туристический бизнес — языки учат, менеджмент, гостиничное дело и проч. Соответственно, возникают проблемы с трудовым ресурсом на сельхозработах и на строительстве. Это уже работа для нелегалов. Ну а кто из приезжающих не может или не хочет, те работают на Танжер.

— А это что такое?

— Черная дыра. Марокканский канал. Наркотики, проституция, угон и транспортировка через Гибралтар машин и так далее. В прошлом году я домой на месяц уезжал, в отпуск, машину возле дома оставил. Вернулся — нет машины.

— И что?

— А ничего. Полиция даже не стала делать вид, что будет искать. Безнадежно — девяносто процентов, что машина уже переправлена паромом в Танжер. Акт для страховой компании составили, я получил деньги и новую купил.

Разговор этот случился вечером в холле моего отеля в Беланмадене, курортном пригороде Малаги. Слушая Йордана, я накладывал на произносимый им текст картинки, еще не стершиеся с сетчатки моего глаза. В тот день я гулял по Малаге, домой возвращался с железнодорожного вокзала и, ожидая электричку, курил на верхней платформе и рассматривал двоих русских. Парня и девушку. Смотрел, естественно, на девушку. Уж очень хороша была: тоненькая, стройная, с темной кудлатой головкой, в позе, в жестах — грация балованного подростка, но завораживало меня другое — сочетание тяжести в ее взгляде и легкой хрипотцы в голосе с юностью и красотой. Слишком видно было, что — не туристка, что Испания вокруг — не объект любования или хотя бы любопытства, а среда жизни. Жизни достаточно специфической. Она стояла в трех шагах от меня, потому я не только смотрел, но и слушал: «Ничего я этим уродам не обещала. Честно. Но этот мудило решил, что мы согласны… Ты скажи своим, что я не виновата. Скажи, что они сами вцепились». «Ладно, не парься, — говорил ее спутник. — Отмажем тебя. И насчет козла твоего… Я Стасу позвоню. Он сделает». Профессиональная принадлежность парня угадывалась легко — по шрамам на лице и следам на плече, оставшимся от безуспешной попытки свести тюремные наколки.

Что оказалось для меня неожиданным в Испании, так это густота и плотность нашей, вполне российской жизни. Чтобы найти русских в той же Малаге, напрягаться не надо, просто уши надо пошире раскрыть, и тут же справа: «Ну, Дим, сколько раз говорила, не покупай сметану у цыганок, только у испанских бабушек. Неужели до сих пор не научился их различать?» — по набережной среди гуляющих в субботний предвечерний час шествует классическая молодая семья с ребенком в коляске.

— Не скажете, как отсюда добраться до автовокзала?

— Скажем, отчего же не скажем, — легко отвечают они. — А вы здесь давно? Как там дома?

И уже через пару минут — вполне оживленный разговор, параллельно с которым я составляю очередную выжимку для записи: Дима. Русский. 26 лет. Из Краснодара. Работает на стройке — столяр, плиточник и, если надо, сантехник. 1000 баксов в месяц. «Вроде как большие деньги, но здесь и траты большие. Только за квартиру 280. Дома получаешь меньше, но и тратишь меньше. Так на так получается». «Но, пока молоды, надо мир посмотреть», — вступает жена Таня. Ей 21, и видно, что мир она намерена смотреть еще долго. Ребенку скоро годик. Мальчик. Таня, естественно, не работает, она — при ребенке.

— Нет, ну в общем-то здесь нормально, не жалуемся, — продолжает отец семейства. — Полиция в нашу сторону вообще не смотрит. Русские здесь — люди законопослушные. В основном. И если закон не нарушаешь, а просто работаешь, то и на здоровье. У некоторых нелегалов дети даже в школу ходят испанскую. У родителей никаких испанских документов, а дети учатся. Недавно испанцы даже закон приняли, по которому все нелегалы, имевшие тогда работу, получали вид на жительство. Мы к тому закону не успели. Подождем следующего.

— Ну а вообще, как это делается? Как становятся нелегалом?