На пути в Халеб

Чем больше Йонатан говорил, тем яснее обнажалась перед дела Рейна его внутренняя суть, и увиденное пугало. Руки юноши с силой рассекали воздух, голос становился все более хриплым, тон — непререкаемым и высокомерным.

Порой в его словах было столько яду, что дела Рейна думал: «Или передо мной посланец Самаэля, или этот человек никогда не станет хорошим учеником. Глупо пытаться научить того, кто не готов смириться».

Он отослал юношу и увидел, как вновь замерли его уста и застыли руки.

Эта встреча оставила гнетущее впечатление. Прежде дела Рейна радовался, что никто с ним не знается. Даже самые поверхностные слухи о себе лишали его покоя. А тут собственная безвестность начала тяготить его, и, слыша, как возносят хвалу другим, он болезненно кривился. Мои современники, заключил Йосеф, сильно уступают в мудрости ушедшим поколениям. Однако былая радость покинула его; ночи, проведенные в одиноком бдении у стола, больше не приносили удовлетворения. В унынии продолжал он свои занятия и порой выпивал стаканчик вина, чтобы взбодриться и поддержать дух. Куда девалась веселая приподнятость, с которой он еще недавно брался за дело? «Безжизненность и пустота», — приговор его был суров.

Изредка его навещали кое-какие мудрецы Цфата, приходили из чувства долга или сострадания, приносили хлеб, фрукты, несколько слов святого Аризаля, а уходили в сознании собственного благородства и величия да еще удостаивались славы в устах домашних. После их ухода дела Рейна говорил сам себе: «Они умнее тебя, оттого ты не любишь слушать их речи и опасаешься, как бы не усомниться в своих суждениях и не отказаться от собственных намерений. Только чего стоят твои устремления, если несколько чужих слов могут поколебать их? Слаб и ничтожен ты, Йосеф». И в один прекрасный день он пришел к такому выводу: «Зачем я столько тружусь и попусту изнуряю себя? А если я никогда не найду нужных мне сочетаний? Зачем мне жить подобно лунатику и навлекать хворь на себя и других? Ведь я не верю в успех своих занятий. Пойду-ка я лучше к озеру и брошусь в его волны». Он окинул мыслью истекшие годы. Его не волновали больше судьбы царей, ведь он узнал, что власть их не беспредельна, и даже могучее испанское королевство, язык и знамена которого завораживали его когда-то, казалось теперь всего лишь наследником прежних владычеств, состарившихся и ушедших в небытие, завещав Испании горстку надежд и развалины древних построек.

Тогда-то и прибыл из Виченцы в Цфат купец по имени Сирмонете. До него дошли слухи о Йосефе дела Рейна и возбудили его любопытство. Купец Сирмонете одевался богато, бороду носил холеную и аккуратно стриженную. Однажды он появился в жилище дела Рейна с такими словами:

— В этом городе нет человека, знакомого с нами обоими, поэтому дозволь мне отрекомендоваться самому. У меня на родине, в Виченце, мое имя знает всякий. Я кое-что слышал о тебе и пришел предложить взойти на мой корабль и вместе со мной пуститься в плавание.

Дела Рейна смотрел на тароватого купца и видел, что ногти у того ухоженные, крашенные розовым, на пальцах — перстни, к поясу приторочен клинок, усыпанный драгоценными каменьями, на шее — серебряная цепочка, одежды сшиты из пурпурного и черного шелка, а на ногах — башмаки, зашнурованные витыми ремешками.

«Отправлюсь-ка я с этим человеком. Может, удача улыбнется мне, и я встречу девочку Елену. Уж он-то слышал об островах счастья, а возможно, даже побывал на одном из них», — подумал дела Рейна, а вслух произнес:

— Как поживает любимый всеми капитан Колумб?

— Капитан Колумб? — изумился купец. — Да он умер почти полвека назад! Я и не знал, что звук его имени докатился даже до человека, погруженного в тайное учение.

— Полвека назад? — повторил дела Рейна и вдруг заподозрил, что купец — один из тех, кто послан шпионить за ним, если не сам Самаэль под видом торговца. — А знаком ли тебе в Виченце старик, зовущийся Натале Натали?

— Да, я видел его однажды. Как-то поутру его нашли в его комнате мертвым. С тех пор прошло три или четыре года.

Йосеф убедился, что купец говорит правду, и спросил:

— Так ли красива твоя страна, как о ней говорят?

— Присоединяйся ко мне и посмотришь своими глазами, — ответил купец.

— А чем я оплачу путешествие?

— Ты откроешь мне сокровенное, — ответил купец. — Мне скучно, жизнь моя лишена цели. Я богат, дети мои выросли, жена проводит время за игрой в карты, а обхаживать девиц у меня не хватает терпенья.

— Но что ты выгадаешь, узнав сокровенное? — спросил дела Рейна. Человек, которого удививил его интерес к Колумбу и который желал проникнуть в тайное учение, казался ему нелепым чудаком.

— Я завидую знающим сокровенное, — был ответ.

— А я, может быть, завидую всякому, кто не есть я сам, — скорбно заключил дела Рейна.

Он спустился с купцом в Яффо, там ждало их то самое венецианское судно, которое он видел много лет назад: лиловые паруса и медового цвета дерево, обрамлявшее окна.