На «Ра» через Атлантику

Но попробуй нам кто-нибудь напророчить, что весла тут же сломаются, что без них мы пойдем не хуже, что ужасный мыс Юби дастся легче, чем безобидный архипелаг Зеленого Мыса, что выкинем еду и распилим спасательный плот!

И уж, конечно, никак не могли мы себе представить, что ровно год спустя снова окажемся в море, на почти том же корабле и почти в той же компании.

Сегодня особенно отчетливо ощущалось: не было перерыва, не было — так, наверно, спортсмен не различает, где кончилась первая попытка и началась вторая, — разбежался, прыгнул, сбил планку, отбежал на исходную, снова разбегается — снова и снова, пока не перепрыгнет.

А вместе с тем, если припомнить, — сколько всего случилось за этот минувший год.

Взять хотя бы одного из нас, Сантьяго.

В промежутке между плаваниями ему пришлось: a) оставить работу в университете, поскольку по-хорошему его в экспедицию не отпускали, — правда, ежели путешествие завершится удачей, его наверняка примут обратно; b) основательно поболеть; c) вербовать индейцев-строителей, везти их с озера Титикака в Сафи, следить за сооружением папирусного судна.

Вон сколько выпало на его долю. Немудрено, что он порой грустноват, надо устроить так, чтобы он поменьше утомлялся, пока не войдет в колею. Об этом мы по секрету условились с Туром, стояли рядом на мостике, тихо беседовали и медлили разойтись, когда разговор исчерпался, — я закурил трубку, он задумчиво щурил голубой глаз, — а день проходил, наш праздничный день, и не было у нас в его честь ни салюта, ни фейерверка.

Помню шумные праздники на «Ра-1», в прошлом году мы увлекались ими — Первая тысяча миль, Полдороги, и просто Давайте-встряхнемся, и Не-поесть-ли-русской-икорки… Карло готовил особенно вкусный и обильный обед, раскупоривалась бутылка «Кон-Тики» или «Аку-Аку», крепкого, густого, Тур прозвал его «винным супом». Бравурно звучала губная гармоника Нормана, Жорж срывал с меня панаму, швырял ее на ящик и показывал, как мексиканцы пляшут вокруг брошенного наземь сомбреро, —

Нынешнюю дату отметили неожиданно тихо. Видно, особая это годовщина — годовщина начала пути.

А ночью океан преподнес нам подарок, лучший, какой только мог. Мы благополучно миновали мыс Юби, спокойно, как по маслу, даже не заметив, — лишь из утренних выкладок Нормана стало ясно, что событие, к которому напряженно готовились, — позади.

В прошлый раз по поводу Юби тоже было много тревожных предчувствий. В решающую ночь вызвался дежурить Сантьяго, он глядел во все глаза и слушал во все уши, поутру в тусклой дымке увидел приближение чего-то непонятного и разбудил Тура. Непонятное надвигалось неотвратимо — и оказалось не мысом и не рифом, а танкером из Гавра. Танкер оглушительно проревел сиреной, описал вокруг нас приветственный круг и удалился, а Юби, как выяснилось, был уже далеко за кормой.

К вечеру разгулялся ветер. С наступлением темноты он стал очень сильным. На вахте был Кей, Тур, уходя спать, спросил его: «Как дела?» — «Нормально».

Через пять минут пушечно хлопнул парус — и началось.

Мы вылетели на палубу, в кромешную черноту. Тур ринулся на нос и кричал оттуда, чтобы выбирали правый шкот. Мы так и делали, но ответов наших он не слышал из-за ветра и кричал все истошнее. Впрочем, не один он — все кричали и суетились, отвыкли от авралов. Норман пытался развернуть корму веслом, его сменил Жорж — безрезультатно, парус бешено бился, и рей колотил по мачте, и корабль трепетал под ударами волн.