На развалинах мира

      Не помню, сколько просидел так - может, час, может, больше. Холод, до того не чувствовавшийся из-за постоянной ходьбы, стал забираться внутрь, проникая сквозь мех и ткань куртки. Я поежился, распрямил спину и встал. Делать нечего - нужно идти обратно. Путь вдоль русла не привел никуда. Он и не мог окончиться, ни чем иным. Горы, к которым я стремился, гораздо дальше. Идти к ним - это обречь себя на многие дни пути, если не недели. Сквозь хмурые, свинцово-серые облака ничего не просматривалось. Лишь очень далеко что-то темнело, вроде напоминая по форме возвышенность. И мне стало казаться, что там и не горы вовсе - на них не было снега. А ведь я помнил, что вершины хребта всегда покрыты серебряным ковром - даже в самое жаркое время года. Наверное, их, как и все остальное, занесло пеплом. Впрочем, я не видел вершин...

      Когда уж, сделал первый шаг, поворачиваясь, чтобы идти назад, мой слух, обострившийся до предела, уловил что-то, чему не нашлось объяснения… Я замер, боясь ошибиться - мне показалось, что я слышу вой! Повернувшись в сторону реки, стал смотреть на поселок, не веря своим ушам - что это значит? Кроме шума, производимого ветром, больше ничего не доносилось. Это могло быть бредом уставшего человека, жаждущего хоть что-то найти… И все же, я чувствовал, что это не так. Ветром принесло пыль - она хрустела на зубах, забивала носоглотку и засоряла глаза. Внезапно мною овладела ярость - из-за погоды, земли, себя самого - сколько можно?

      Решившись, или, вернее, даже не подумав о последствиях, я стал спускаться к кромке берега. Съехал на пятой точке - не удержалась нога, и я упал на скользкую поверхность склона. Крутизна не позволяла замедлить падение, и в итоге, теряя мешок и топор, упал плашмя лицом в грязь. Это отрезвило - ныли ушибленные бока, саднила кожа, разодранная о какую-то корягу, выступающую из-под земли и едва не выбившую глаз. Я встал, кое-как привел себя в порядок и умылся из ближайшей лужи, которых в избытке нашлось на дне. Вода хоть и ушла, но дно не являлось сплошь сухим - постоянные дожди наполняли все впадины мутной жидкостью, состоящей из ила, песка и тины. Уже жалея о своем решении спуститься, стал искать место, где можно без ущерба для грязной одежды, подняться наверх. И снова замер - уловив не столько слухом, сколько всей кожей - новые звуки, донесшиеся с той стороны. Это необъяснимо - я стоял, как вкопанный, боясь поверить в то, что такое возможно… И, тем не менее, мне не послышалось - я был уверен, что оттуда, откуда дует ветер, доносятся непонятые звуки, принадлежащие либо зверю, либо человеку!

      Теперь ничто не могло меня остановить. Ширина реки в этом месте казалась приличной - я стал искать, где бы ее перейти выше. Русло немного сужалось где-то через километр.

      Сделав первый шаг, с опаской остановился - мне казалось, что сильно рискую, пытаясь перейти по дну реки на ту сторону. Оно очень сильно напоминало болото, с той лишь разницей, что вокруг не встречалось растений или травы. Зато хватало грязевых затонов и просто заиленных участков - нога сразу вязла и с трудом выдиралась наружу. Дно не промерзало, как многочисленные лужи в городе - видимо, оттого, что где-то под ним грело подземное тепло. Несколько фонтанчиков, из которых со свистом и шумом вырывался кипяток, говорили об этом. Я дотронулся до одного - вода очень горячая, мне пришлось сразу отдернуть руку.

      Разглядывать дно особенно некогда - я стремился туда, где слышал вой. По пути пришлось подобрать длинный шест - и тут пожалел, что оставил копье. Пользуясь им, благополучно пересек дно, и только в паре мест соскользнувшая с влажного валуна нога угодила в яму, наполненную водой. Еще наступил на осколок бутылки и едва не располосовал стопу.

      Наконец русло осталось позади. Я устало вскарабкался на противоположный берег и, отдохнув пару минут, устремился к поселку. Здесь почему-то казалось темнее, чем на моей стороне - я мог различать местность на расстоянии не более двухсот-трехсот метров. Хотя, время уже шло во второй половине дня. Дальше все сливалось. К этому невозможно привыкнуть - знать, что по времени положено быть дню, а глазами фиксировать постоянную ночь… А ночь - опасна! Я вдруг остановился и непроизвольно сжал в руках шест - мне не хотелось быть застигнутым врасплох тем, кто мог издавать звуки…

      Вскоре я подошел к развалинам строений. Очевидно, это остатки речного порта, возможно, грузового. Была различима рухнувшая пристань и пара судов возле нее, осевших на бок и увязших в иле, упавший портальный кран больших размеров - он при падении рухнул на крышу дома и пробил ее насквозь. Все, что не истребило землетрясение, довершил пожар. А пронесшаяся волна, которая вырвалась из водохранилища, сравняла с землей и жалкие остатки, которые выдержали толчки и огонь.