На развалинах мира

Когда подсохли кирпичи у очага, я испытал его – и, на мою радость, глина не растрескалась, а застыла, как литая. А, положив на боковые стены, несколько стальных прутьев – получил жаровню. Теперь я мог смело готовить на ней все, что угодно. А найти подходящую посуду среди обломков и руин – это не составляло особенных трудностей. Правда, вся она была помята или расколота. Но и среди всего этого мусора я нашел пару подходящих сковородок, несколько различных кастрюль и чайник. Ложки я вырезал из дерева – это оказалось совсем не сложно – если не учитывать, сколько времени это у меня заняло.

После всех этих забот, пришло время привести в порядок себя самого. Нагрев воду в ведрах, на очаге, я наполнил ею свободную бочку и стал мыться. Я не жалел ни мыла, ни шампуни – пена лезла из бочки во все стороны, а я нежился в горячей воде с блаженством бегемота, попавшего в родную стихию. Найденной бритвой я соскоблил многодневную щетину и при неверном свете светильников довел бритье до логического конца. Как ни странно, но я умудрился ни разу не порезаться – хотя опасной бритвой брился в первый раз в жизни. Постепенно, по мере удаления бороды, на меня, из обломка зеркала смотрело совершенно чужое лицо… Пара шрамов, полученных неизвестно где, складки под глазами и несколько новых морщин… А более всего, впечатляли волосы – длинные, уже лежащие на плечах, и, какого-то, ненормального, светлого, вовсе не присущего мне, цвета. Они перестали быть моими – я всегда имел волосы обычного, русого оттенка. Эти же стали светло-серыми, или, скорее, стальными и даже отливали металлическим блеском. А, может, мне это только казалось при бликах огня. Я покачал головой – перемена была разительной. После купания и последующего натирания всех моих болячек целебными мазями, все мои шрамы и раны стали очень быстро сходить. Хватило пару дней, чтобы самая долго мучившая меня ссадина на руке – после того как я обварил ее в кипятке – прошла, не оставив и следа. Вернее, следов-то хватало – и руки, и все тело были изукрашены ими в достатке.

Подходила к концу вторая неделя с тех пор, как я нашел склад. Уже была изготовлена грубая мебель – из обломков досок и древесностружечных плит. Пара скамеек – чтобы не таскаться с одной, по всем углам. Два табурета – они не особенно требовались, но я, увлекшись мебелью, заодно сделал и их. Те, которые имелись в подсобном помещении, мне использовать не хотелось… Обновил и свое ложе. Я решил, что уж его то следует соорудить, как можно тщательнее, чтобы не так болела спина на жесткой постели. Вновь были перебраны все ящики – я расставил их поплотнее и сбил гвоздями. У меня не было молотка, но его с успехом заменял маленький топорик. Им приходилось так часто орудовать, что я стал в итоге засовывать его за пояс. Иногда я практиковался в том, что время от времени метал его в дерево – оно так и превратилось в своеобразную мишень. Как бы не были скромны мои потуги, попасть в цель, но раз за разом я стал замечать, что мне это удается делать все лучше. На ящики я наложил доски плашмя, на них – ковры и одеяла. Так, как я не жалел ни того, ни другого, то в итоге моя постель стала выше чуть ли не в двое. Зато я, все-таки, выиграл в том, что она стала немного мягче. Увы, но о матрасах или о том, что могло их заменить, мечтать не приходилось. Я подумал, что было бы неплохо положить на нее пару шкур, какого ни будь, крупного зверя… Но какие звери могли водиться среди этих руин? Я еще не знал, насколько я недалек от истины…

Следующим шагом стала одежда. Хоть я и сидел практически все время внутри подвала, но о том, что буду много времени проводить вне его стен – не забывал. Подвал дал мне возможность отдохнуть и отмыться от многодневной грязи, а, самое главное, полностью ликвидировал угрозу голода. То, в чем я ходил, уже невозможно было одевать. Вся в клочьях, дырах, пропахшая потом и в грязных разводах… В том месте, где у подвала был поворот, я едва не провалился вниз – там оказалась трещина, очень глубоко уходившая вниз. Я сбросил туда факел, и он пролетел около двадцати метров. Дальше трещина суживалась и смыкалась. Скорее всего, там, когда-то, уже была яма, и землетрясение лишь открыло ее. Я был этому только рад – проблема мусора и его выноса отпала сама собой. Теперь я все лишнее сбрасывал туда, а заодно стал использовать эту трещину, как уборную.