На реке

Брунольв знал, чье имя он будет выкрикивать в чужое небо, стоя на палубе своего корабля. Он не хотел искать Мегинбьерна. Потому, что не ему предназначались задуманные им слова. И не хотел найти Уну, где бы она ни была. Хотя все еще смутно скучал по ней. Он подумал, что позовет Гедду. И может быть, она простит его и отзовется, чтобы увести с собой. За поворот реки, за лес. Куда-нибудь. Где непременно есть другая жизнь.

Кукла

Люди часто задают нелепые вопросы. Порой даже и не знаешь, что ответить. Например: «Где ты умудрилась простудиться?» – если б Полина знала! Или на работе задержишься, а тебе участливо так: «Ты чего домой не идешь?» – стала бы она тут без дела сидеть… На днях у нее даже терпение лопнуло! И на очередное: «А ты чего домой не ушла?» – Полина раздраженно ответила:

– Да вот, хожу тут, думаю: «Сейчас все разойдутся, а я кассу вскрою».

А в последнее время начали спрашивать: «Замуж еще не вышла?» Ну что за наказание! Это уже даже не смешно!

Когда тебе за тридцать, и судьба вдруг выбрасывает тебя за борт семейной жизни, ты оказываешься в мире двадцатилетних женщин со стройными жирафьими ногами, лебедиными шеями, тонкими змеевидными руками и повадками борзых. Изящные смеющиеся монстры со стильными прическами, рядом с которыми ты в юбке до колен выглядишь скучно. И твои чулки все равно никому не видны в отличие от их плоских животов. И не забудьте про пучок! То есть волосы, уложенные в пучок, потому что шеф на этом настаивает и это уже вошло в привычку. И, глядя на тебя, никто уже не сомневается, какой вуз ты окончила. Да, педагогический. Хоть и не проработала в школе ни дня, а вот поди ж ты, отпечаточек остался. Но это еще не кошмар. Кошмар – это когда друзья, которых к тридцати годам накапливается некоторое количество, вдруг решают, что твое вынужденное одиночество – это трагедия.

Полина сказала:

– Это не трагедия!

Они сидели в баре, и бармен был щедр. Он искоса поглядывал на нее целый вечер, и по ее напряженной фигуре, которая то сжималась, то разжималась, словно пружина, понимал: ее пятая «отвертка» далеко не последняя.

Она сказала:

– Читайте Шекспира! Трагедия – это когда кто-то умер! А никто же не умер, верно?

Андрюха кивнул, Юрка пододвинул ей пепельницу, а Маринка сделала знак бармену, чтобы он смешал очередной коктейль.

– Это драма, – сказала Маринка и сдула со лба свою каштановую челку.

Она всегда была готова поддержать подругу. Она литературовед. У нее наготове точные определения, примеры из классики… И никакой надежды на счастливый финал – Маринка поклонница Достоевского.

– Да, точно. Драма, – Юрка с Андрюхой не спорят с Маринкой. У них техническое образование, и они не сильны в литературоведении и связанных с ним определениях.

– Мы все исправим, – сказала Маринка, – одна ты не останешься.

– Хорошо, – кивнула Полина и заказала очередной коктейль.

Достоевский помахал ей из толпы танцующих, намекая, что финал может быть не таким радужным, как ей представлялось. Но очередная «отвертка» убеждала, что все еще возможно. Желтый – оптимистичный цвет.

А потом трагедия все-таки случилась. Полина умерла в такси.

Двенадцать лет она была замужем за прекрасным человеком, хотя ее мама сказала, что они не подходят друг другу, потому что он Кот, а она Тигр. Он Близнецы, а она Стрелец. Это важно. Наверное. Они подходили друг другу двенадцать лет, а потом перестали подходить. Однажды вечером, поздней осенью, когда в воздухе пахло свежевыпавшим снегом, она пришла домой, где ее муж стоял посреди коридора, перед зеркалом, в шапке-ушанке и клетчатых шортах, за ношение которых был прозван шотландцем. Он отрабатывал прыжок на сноуборде: подгибал колени и подпрыгивал, доска звонко щелкала об пол. Соседи терпеливо ждали окончания тренировки. Он сказал, не оборачиваясь:

– Я уезжаю покататься.

Полина ответила:

– Угу, – присела на маленький стульчик у шкафа.

За последние полгода она уже привыкла разговаривать с его затылком. И в какой-то момент ей даже стало страшно, что вот он сейчас повернется, а сказать ему в лицо будет совершенно нечего. Он словно поставил ее на полку и там забыл. Полина будто и была в его жизни – смотрела, как он ходит по комнате, пьет чай, разговаривает по телефону, стоя у окна, – и не была. Наблюдала со стороны и ждала, когда возьмут в руки и смахнут пыль. Так что она даже не удивилась, что он не зовет ее с собой. Он же знал, что она никогда не любила падать в снег. И кстати, его подружка ей тоже никогда не нравилась – слишком высокий голос по телефону.

«Прости, дорогая, – подумала Полина, – если бы я сказала по-другому, это было бы неправдой. А как нас учит классик, правду говорить легко и приятно». Хотя ей всегда казалось, что он врет.

– Ты меня любишь? – Полина замерла, ожидая ответа. Шея вытянулась, как у собаки во время охоты.

– Меня дня четыре не будет.

– Понятно.

Может, и правда так лучше?

В конце недели, стоя с большой багажной сумкой в коридоре, она получила в подарок куклу.