На руинах

Поэтому никто ничего не трогал, лишь Злата Евгеньевна иногда заходила и густо пересыпала вещи нафталином, чтобы не поела моль. Незадолго до своей болезни Халида по просьбе Сергея тоже заглянула в квартиру покойной тетки и перетрясла ее зимние вещи, оставив в гардеробе мешочки с сильно пахнувшим средством из сухой гвоздики. В принципе, среди всей этой густо навешанной длиннополой одежды можно было укрыться достаточно надежно, но от смеси запахов у Зойки мучительно свербело в носу. Корчась и зажимая нос, она изо всех сил старалась не чихнуть, но, в конце концов, не выдержала – чихнула.

Женя, уже открывший дверь и ступивший в прихожую, замер на месте, и в его голове завертелись тревожные хмельные мысли:

«Милиция? Устроили засаду, пока меня не было и ждут».

Он заколебался, занервничал, не зная, что делать, потом сообразил все-таки, что милиция особо ждать не станет – давно бы выскочили и загребли.

«Может, грабители?»

При мысли о грабителях ему стало немного спокойней. Он широко распахнул двойные входные двери, чтобы оставить себе открытым путь к отступлению, встал на пороге комнаты и, щелкнув выключателем, громко крикнул:

– Кто здесь?

Зойка, затаившаяся в шкафу, естественно, отвечать не стала. Она старалась не шевелиться, лишь зажала нос еще и второй рукой – чтобы опять не чихнуть. Постояв немного, Женя увидел распахнутую балконную дверь и с облегчением вздохнул.

«Это ее сквозняком распахнуло, когда я вошел, от этого и затрещало – на улице ветер жуткий. Нет, мне точно нельзя пить, иначе чертики начнут мерещиться».

Он прикрыл балкон, с досадой отметив, что ветром сломало прогнивший косяк, потом направился в прихожую запереть входные двери и замер на месте – перед ним стоял человек, и за спиной его маячило еще несколько фигур.

– Извини, Евгений, что я без звонка и стука, – насмешливо проговорил вошедший, – но у тебя все двери распахнуты настежь.

– Я… это… здравствуйте, я… я только вошел и…

Женя в растерянности попятился, его гость усмехнулся.

– Я знаю, что ты только вошел, мы за тобой следили. Можно к тебе?

– Да, конечно, я… Заходите, шеф, пожалуйста, садитесь.

Сделав знак своим людям ожидать в подъезде, человек прикрыл входную дверь, направился в комнату и сел за стол. Женя, последовав за ним, осторожно опустился на краешек стула. Зойка, уже принюхавшаяся к нафталину, приникла к щели в дверце шкафа и чуть не ахнула – припозднившийся гость был ей знаком. В последний год лицо его часто мелькало на экранах их местного городского телевидения, кроме того, как намекнул Жак, заниматься журналистом Артемом Дорониным ей пришлось тоже по приказу этого человека – бизнесмена по фамилии Самсонов.

– Как я понял, ты стал избегать встреч со мной, – ровным голосом сказал гость, – на вчерашний день я приказал тебе быть в Москве и там со мной встретиться, но ты сообщил, что приехать не сможешь.

– Да, шеф, извините, – слегка придя в себя, ответил Женя, – вчера у меня был доклад в ведущей организации – сами понимаете, я никак не мог приехать.

– Понятно. Значит, все в порядке, и никаких причин для беспокойства у меня нет?

Тон бизнесмена был настолько странным, что у Жени душа ушла в пятки – неужели пронюхал про махинации с деньгами дагестанских кооператоров? Он решил не лезть на рожон и затронуть эту тему первым.

– Сознаюсь, шеф, я в последнее время был так занят, что не смог вовремя расплатиться с нашими людьми в Дагестане. Но в самое ближайшее время я…

Самсонов вскинул кверху бровь и покачал головой.

– Не расплатился с людьми? Это нехорошо, я всегда говорил, что точность и своевременность оплаты счетов определяют степень респектабельности бизнесмена. Если ты не мог сделать это сам, нужно было сообщить мне. Где деньги?

– Они… у меня. Вот.

Торопливо открыв книжный шкаф, Женя порылся и вытащил знакомую Зойке толстую пачку долларов. Она при этом так тяжело вздохнула в шкафу, что чуть не раскашлялась. Самсонов взял пачку и небрежно сунул себе в карман.

– Я сам рассчитаюсь с этими людьми, – сказал он, – но сюда я пришел говорить о другом. Что ты сделал с Дианой?

Если прежде Самсонов был еще не до конца уверен в виновности Жени, то при виде смертельной бледности, покрывшей лицо молодого человека, у него исчезли последние сомнения.

– Я… я же говорил вам… я отвез ее…

– Ты никуда ее не отвез, она уже больше не возвращалась домой, и ты это знаешь.

– Я не знаю, куда она пошла потом! – срывающимся голосом закричал Женя. – Я довез ее до дома и оставил, откуда мне знать, что было потом?

– А это что? – на ладони Самсонова лежал, причудливо переливаясь в свете старинной люстры Ады Эрнестовны, бриллиантовый кулон. – Это было на ней, я подарил это ей в тот день, когда ты ее убил.

В глазах Жени мелькнул страх – он только теперь вспомнил про кулон.

– Я не…