На руинах

– Простите, оставил у вас бумажник с ключами, домой не могу попасть.

– Да-да, вот он лежит – как вы и оставили, – равнодушно молвил Алексей, – и сдачу с трех рублей я вам еще должен.

– Нет-нет, это я вам должен, – их взгляды встретились, и Самсонов вдруг улыбнулся: – Когда мне можно будет в следующий раз у вас постричься?

– Как вернусь – приходите в любое время, милости просим.

Годы шли, со стены холостяцкой квартиры Алексея Тихомирова юная Дося в костюме горничной графини Мицци по-прежнему весело и нежно взирала на своего взрослеющего внука. Однажды Коля, регулярно прибегавший к старшему брату постричься, осмотрел себя в зеркале, перевел взгляд на портрет и ухмыльнулся.

– Слушай, мне б еще метелочку – я точно буду, как баба Дося.

Алексей тоже глянул и впервые поразился сходству Коли с Феодосией Федоровной в молодости – при жизни-то ее ни ему, ни кому другому не пришло бы в голову сравнивать хорошенького мальчика с его сгорбленной старенькой бабкой.

Учение в школе давалось Коле легко, хотя учителя недолюбливали его за развязное поведение и крайнюю самоуверенность. Влюбленные одноклассницы названивали в квартиру Тихомировых, что вызывало у матери крайнее беспокойство.

– Ты об этих девчонках меньше думай и меньше время на них трать, тебе в институт поступать надо, – внушала сыну Ирина.

– Ой, мам, ты что думаешь, я в институт не поступлю? Ха! А девки это так – побалдеть, на фиг они мне нужны!

В последних классах у него отбоя не было от девчонок, и мать прямо-таки тряслась от страха – ей мерещилось, что «ребенка» непременно окрутит и потащит в ЗАГС «какая-нибудь наглая стерва». С годами опасения ее крепли – Коля постоянно ездил на олимпиады в Воронеж, а матери так ни разу и не удалось вырваться, чтобы поехать с ним, потому что за полгода в их гастрономе прошло около десяти ревизий и пятнадцати мелких проверок – шел восемьдесят третий «андроповский» год. Когда же младший сын поступил в Воронежский Политехнический институт, у Ирины уже четко сформировались три идеи фикс: женить старшего сына, уберечь от брака младшего и обменять свою двухкомнатную квартиру на трехкомнатную.

Вопреки всем опасениям матери Коля, сдав первую сессию, приехал в отчий дом на каникулы никем не окрученный, веселый, но безумно проголодавшийся. Уплетая материнские котлеты, он с набитым ртом разворачивал перед родителями и братом перипетия своей студенческой жизни:

– Две практики прогулял – уже к декану. Зашибись, да? Главное, девчонкам всем зачеты поставил, а мы тридцать первого декабря до девяти вечера сидели – еще одну лабораторную делали. Потом сразу в общагу на дискотеку рванули, а второго уже по математике экзамен – один день всего готовиться. Одна дура в чулки себе шпаргалок напихала, потом на экзамене никак вытащить не могла – юбку задирает, вся из себя чешется, а вытащить не может. Да, мам, чуть не забыл, голова моя садовая, – он хлопнул себя по макушке, – вам всем от Васьки Щербинина горячий привет и низкий поклон.

– Ты что, заходил к Полине Ивановне? – поразилась Ирина.

Полина Ивановна была сестрой Зины Щербининой и после ее гибели взяла опеку над осиротевшим племянником. В первые десять-двенадцать лет после трагедии Ирина, наезжая в Воронеж по делам, обязательно забегала проведать сына погибшей подруги, и иногда брала с собой Колю. Тот от всей души ненавидел чопорную неулыбчивую тетку Васи и теперь в ответ на изумление матери презрительно фыркнул.

– Делать мне нечего – заходить к этой стерве! Васька от нее давно ушел, она его до мозгов достала.

– Погоди, – всполошилась Ирина, – как это ушел?

– Да очень просто – взял и ушел. Ему уже девятнадцать, он может и без опекунов обойтись. Невозможно же каждую минуту, – Коля скорчил свою хорошенькую мордочку и загнусил голосом Полины Ивановны: – «У меня кроме тебя трое сыновей, я не смогу тебя всю жизнь содержать, ты должен получить денежную специальность!». Представляешь, заставила его на юридический поступить – адвокаты, она считает, золотые горы гребут. А Ваське это право поперек горла, он два года проучился, плюнул и забрал документы – поступил к нам в политехнический. А от тетки вообще ушел, чтоб не доставала – ему и стипендии хватает.

Ирина встревожилась.

– Погоди, он что, из ее квартиры выписался?

– А на фиг она ему со своей квартирой, он в общежитии прописан.

– Видишь, что творят, – всплеснув руками, сокрушенно сказала Ирина мужу, – в Воронеже у Васеньки, значит, жилплощади теперь нет – тетка его обратно не пропишет. В нашем городе от родителей тоже комнаты не осталось – ее, как бабка Андрея умерла, заселили.

– Будет работать – дадут общежитие, – махнул рукой Прокоп, – потом пусть жену с квартирой ищет.

– Васька тоже так говорит, – запихав в рот еще одну котлету, подтвердил Коля, – у меня, говорит, одна дорога в жизни – жениться на дочери министра.

– Видишь, молодой, а уже как разумно рассуждает, – Ирина с укором посмотрела на старшего сына. – Я тебе, вот, дочь генерала сватаю, а ты все нос воротишь.

Алексей добродушно улыбнулся и развел руками, но Коля немедленно заинтересовался:

– Это какого генерала?