На руинах

— Два с половиной часа, но для того времени это было огромным прогрессом. Позже он, однако, пришел к выводу, что лучший вариант — пересадка органа от живого донора того же вида. Именно он впервые пересадил легкое от одной собаке другой, а в пятьдесят первом впервые в мире пересадил сердце собаке Дамке. И после этого она жила целых семь часов! Причем, умерла она не из-за сердца, а потому, что при операции у нее была повреждена гортань. Потом у него еще были интересные эксперименты — одной собаке он пришил вторую голову, другой подшил второе сердце, и они обе достаточно долго прожили, — он вдруг спохватился:

— Извините, я вам не наскучил своими рассказами?

— Нет, что вы, Женя, очень интересно. Я об этих собаках даже где-то читал — давно, правда. А людей Демихов оперировал?

— Нет, у него не было специального медицинского образования, он был биолог. Кроме того, я же говорю: у нас в стране пересадку сердца считали аморальной. Владимира Петровича называли шарлатаном, одно время его исследования вообще хотели запретить, потом все же разрешили, но отвели для работы подвал в институте Склифосовского — ужасное место, сырое и темное. Туда к нему приезжали учиться ученые со всего света, сам Кристиан Барнард специально прилетел к Демихову в Москву — когда готовился к пересадке сердца Вашканскому. Сейчас-то технология таких операций во всем мире уже отработана, главная задача — преодолеть несовместимость тканей. Наш Эрик решил посвятить себя трансплантологии, а стать настоящим специалистом сейчас пока можно только заграницей, понимаете?

— Да-да, теперь мне понятно. Интересное имя у вашего брата — Эрик.

— Его зовут Эрнест, в честь папиного отца, это мы его дома называем Эриком.

— Ясно, — тон Самсонова был легким и шутливым, — а вы, Женя? Почему вы все о вашем брате, а о себе — ничего? На каких раскопках вы были?

— Да, ерунда, — юноша небрежно отмахнулся, — мне самому лично интересней было бы в Крыму покопаться, чем под французским солнцем носилки таскать, но одно хорошо — французы нам за работу заплатили, все деньги пойдут в наш фонд.

Самсонов слегка приподнял брови.

— В ваш фонд?

— Я имею в виду в фонд нашего общества «Молодежь за милосердие».

— Милосердие, — Самсонов вскинул брови, — неужели вы, Женечка, всерьез увлекаетесь подобной чепухой?

— Почему чепухой? — вспыхнул Женя. — Потому что это не бизнес и не приносит денег?

Самсонов расхохотался было, но сразу же взял себя в руки и извинился:

— Простите, не хотел ранить ваши чувства. Просто вспомнил то время, когда мы с ребятами мечтали стать тимуровцами и помогать убогим старушкам. Вы, Женя, тоже ходите помогать больным и сирым?

Юноша исподлобья взглянул на собеседника.

— Бывает, что и ходим, — с угрюмым вызовом в голосе проговорил он, — ходим в больницы, в детские дома, в дома престарелых, беседуем с людьми, помогаем, чем можем. Организуем там вечера, концерты — моя сестра Машка, например, играет на скрипке, она скрипачка. И знаете, вы, наверное, удивитесь, но это делается от души.

— Ничуть не удивлюсь, мы тоже рвались в тимуровцы от всей души. Помню, наш класс только-только приняли в пионеры, и мы находились на таком подъеме чувств, что отправились по домам предлагать свою помощь. Она, правда, оказалась никому не нужна, нас даже в квартиру никто не впустил. Одна старушка решила, что мы хотим стащить с веревки ее белье — такой крик подняла!

— Знаете, я могу вас понять, — неожиданно печально и серьезно сказал Женя, — возможно, я тоже раньше мог бы рассуждать, как вы. Но во время болезни мамы, когда пришлось побывать с нею в разных больницах, повидать столько неизлечимо больных людей… Только тогда я вдруг понял, что мир нуждается в доброте и милосердии.

Самсонову стало неловко.

— Простите меня, Женя, ради бога, — он с виноватым видом дотронулся до лежавшей на подлокотнике кресла руки юноши, — я смеюсь не над вашими чувствами. Люди должны творить добро, это безусловно, но подобная деятельность должна быть правильно организована. Я читал в газетах все эти разглагольствования о подобных движениях и обществах — добровольные, основанные на энтузиазме и инициативе. Но, извините, где тогда взять средства на аренду помещений, организацию съездов, зарубежные поездки? Без этого вы не сумеете обойтись.

Женя беспечно возразил:

— Сумеем! Мы стараемся зарабатывать, сами вносим по возможности.

— Сколько вы заработали на раскопках во Франции?

— Я… не знаю, деньги получит фонд. Я ведь не один работал, просто другие ребята улетели раньше, а мне захотелось еще пару дней побыть с Эриком.

— Но откуда вы знаете, что деньги будут израсходованы именно на нужды вашей организации?

На этот раз Женя рассердился по-настоящему.

— Я доверяю организаторам и всем, с кем работаю! Среди нас нет мошенников.

— Не кипятитесь, я никого не хочу обидеть, но знать всех вы однозначно не можете. К тому же, люди, получив в свое распоряжение большие деньги, часто меняются. В подобной организации необходимы жесткий учет и контроль, именно так действуют благотворительные фонды на Запале.

Женя внимательно слушал, напряженно сведя брови.