На Саланге-реке: Избранное

– Ты вызываешь огонь на себя, Иван, – изумлённо и горестно выдохнул комбат, – не делай так, земеля… бросай всё и уезжай на машине со всеми, и я через пять-десять минут перепашу твой квадрат своими «Градами»…

– Не получится, Серёжа, – просто ответил старлей, – если я уйду, кто подарит аулу эти минуты?! А там женщины, старики, дети… земля наша… Родина то есть, яснее и проще говоря…

– Что, один остаёшься?! – хрипло переспрашивал его комбат, – У тебя кроме твоих отделение срочников!

– Мамы их ждут дома, Серёжа, – коротко выдохнул милиционер, – пусть дождутся своих безусых пацанов… А ты будешь в Вологде… к моим зайди… скажи, что не мог я иначе… и передай им, что люблю их всех очень и прошу понять и простить… А за меня, Серёжа, ты выпей… потом… Обязательно…выпей… Прощай, комбат…

– Прощай, Ваня, – потрясённо прошептал капитан, – и прости, что не смог…

Переходя от одного автомата к другому, старший лейтенант сдерживал натиск наступающего врага, смотря, как скрылся на горном серпантине его УАЗ, увозя всё его израненное войско и надежду на завтра, которое не наступит уже для него никогда.

Рубашка милиционера была уже не синей, а красной, как боевой стяг, от множества ранений, поразивших старшего лейтенанта.

Муромцев в последний раз посмотрел на синие-синие горы, словно курящие белыми облаками и совсем близкий аул, и печально как-то улыбнулся…

У нескольких грозно поблёскивавших на заходящем солнце боевых машинах реактивной артиллерии «Град» стоял комбат Терещенко.

По его щекам текли слёзы, и прежде чем отдать команду, он на секунду задумался, и коротко скомандовал: – По квадрату блокпост!

И замер по стойке смирно в отдании воинской чести своему воину-земляку: – За Ивана Муромцева, за Родину – огонь!!!

Оглушительно рявкнули в своей боевой мощи грозные «Грады», неся смерть и разрушение так и не взятому бандой Хасана блокпосту, разрывая на мелкие клочки подошедших к милицейской крепости бандитов.

И едва замолчали «Грады» в дело вступили всеми своими ракетами и пушками подлетевшие боевые вертолёты.

А потом наступила тишина.

Армата

Фантастический рассказ

Тиха и беззаботна июньская ночь.

Впрочем, её ласковые оковы быстро сбросило стремительно наступавшее утро 25 июня 2015 года. Над проснувшимся танковым полигоном выглянуло долгожданное и ранее солнце, заливая все окрестности мягким всепобеждающим светом.

Из новейшего российского танка «Армата» вышел её командир майор-испытатель танковой техники Денис Кружилин и с восхищением посмотрел на свой танк.

Да, это был первый в мире танк третьего послевоенного поколения.

То, что танк был новый, выдавала необычная форма необитаемой башни, новейшее оптикоэлектронное оборудование и комплекс активной защиты нового поколения, который позволял экипажу из трёх человек не только одновременно наблюдать за многочисленными целями на земле и на небе, но и корректировать полёт управляемых боеприпасов. Танк имел мощный дизельный турбопоршневой двигатель, систему нового поколения динамической защиты, два мощных пулемёта и новую гладкоствольную пушку, снаряд которой с расстояния двух километров свободно пробивал броню толщиной один метр.

Из танка вышли его испытатели: лейтенанты Борис Кравцов и Иван Полевой.

– Как погодка, командир, радует? – обратился к майору Иван Полевой, – Системы и боекомплект проверяли, всё в полном ажуре, танк к боевым испытаниям готов!

– Вот и хорошо, Иван, – посмотрел на лейтенанта его командир и уточнил, – вводная может поступить в любую секунду, главное держать скорость и не мазать по мишеням.

Внезапно из близлежащего леса повалил какой-то странный туман и танк буквально заволокло зыбкой облачной пеленой.

– Что за хрень, командир? – не выдержал лейтенант Кравцов, – Вводная поступит, стрелять как будем, по приборам?

– Не беспокойся, Борис, – успокоил своего подчинённого Кружилин, – для нашего танка это не проблема, да и скоро пройдёт этот туман…

Как в воду смотрел командир, исчез этот туман также быстро, как и появился, впрочем, вместе с ним исчезло и ещё кое-что. Осмотревшись вокруг, командир с тихим ужасом обнаружил, что вместо полигона они стоят у какой-то небольшой деревни, на щитке-указателе которой было выведено на русском и на каком-то иностранном языке её название: Дайняй. Командир недоумённо осмотрелся вокруг: его полигон со всеми вышками наблюдения и охраной пропал, будто бы его и не было никогда.

А так, было всё как всегда, так же ласково улыбалось дневное тёплое солнце и пели малые пичужки, даря своими обычными трелями счастье и благодать мира.

Под ногами Кружилина захрустела старая газета, он поднял её и содрогнулся. Нет, не газетный текст так напугал майора, а дата, которую сразу же цепко увидел и сфотографировал командирский взгляд: 21 июня 1941 года.

Газета вылетела и упала из дрогнувших майорских рук.

– Что там, командир? – поинтересовался лейтенант Кравцов, – Пишут что-нибудь интересное?

– Пишут, Борис, – вздохнул командир, – что попали мы с вами в июнь 1941 года!

Посмотрев на него, лейтенант в нарушение всякой субординации не выдержал и рассмеялся.