На сибирских ветрах. Всегда тринадцать

День стоял жаркий, но близость воды умеряла зной. Не очень широкая, но полноводная река в своей середине дробила отражения облаков, а ближе к берегу мерцала мелкой и подвижной солнечной рябью. Иногда всплескивала рыба или возникали быстрые водовороты. Затем опять все стихало, сглаживалось, и даже тонкие палочки камыша переставали клониться друг к другу. Только солнце и мерное движение воды.

Кто-то предложил: «Споем?», но на этот раз охотников не нашлось. Все были в состоянии разморенности, ленивой неподвижности. Так продолжалось и четверть часа, и полчаса, а затем... На то и молодежь. «Споем?» — послышалось снова и теперь не встретило возражений. Когда же песня замерла над рекой, Никита Прошин решил поговорить о том, что накопилось за время поездки: созывать специальное производственное совещание ему не хотелось.

— Смотрел я, Георгий, вчера тебя из зала, — начал Прошин, оборотясь к тому артисту, что выступал в программе комиком. — На первый взгляд, как будто имеешь успех. В паузах тебе и громко хлопают, и хохочут. А вот я усомнился — настоящий ли это успех?

Комик приподнялся на локте и обиженно возразил — чего же еще, если зритель доволен.

— Доволен? Это как еще сказать, — протянул Прошин. — Смеются-то смеются, но при этом приговаривают: «Ишь придурок!» В самом деле, кого ты изображаешь? Погорелого барина какого-то... Сам-то как понимаешь свой образ?

Завязался общий разговор. Одни поддержали комсомольского вожака, другие, наоборот, приняли сторону комика: цирк это цирк, и не к чему тут мудрить в отношении образа. Да и не во всяком номере имеется возможность создавать его. Трюк, сильный трюк — вот что на первом месте.

Прошин и тут не согласился. При этом напомнил об аттракционе Сагайдачного:

— Уж, кажется, целиком построен на трюках. Да еще на каких. На сильнейших. Но разве образ отсутствует? Разве мы не видим человека, повелевающего техникой? Разве не чувствуем к нему все возрастающую симпатию? Наш человек! Уверенный в победе, преданный жизни!.. Не знаю, как вы, а я отчетливо увидел это.

С Прошиным согласились. И тут же по-другому повернули вопрос. Что и говорить, Сагайдачный крупного плана артист. Но нельзя же подходить с одинаковыми требованиями и к аттракциону, и к рядовому номеру. У аттракциона и масштаб, и оформление богатое. А номер чем располагает?.. Вот, скажем, Поля Грохотова. Становится на пьедестал и исполняет пластический этюд. Несколько минут длится номер. Какой же тут возможно создать образ?

Прошин хотел ответить, но неожиданно вмешалась сама Грохотова.

— Ишь как просто у вас получается! — вскочила она и сердито оглядела товарищей. — Выходит, если в моем распоряжении один только пьедестал — думать могу лишь о шпагатах и богенах? Вовсе не так! Хотите знать, я даже историю жизненную себе придумала!

— Кому нужна твоя история?

— Мне нужна. Постойте, погодите. Не только мне!.. Прежде чем выйти на сцену, я воображаю, будто буквально во всем у меня удача. Понимаете? За что ни возьмусь — все получается. А потому и настроение превосходное... Это разве не образ? Меня потому и принимает зал: видит, как каждая клеточка в теле у меня поет! Я даже имя особенное себе придумала!

— Ух ты! Даже имя! Какое же?

— Так вот и скажу. Красивое!

Начались догадки: Розина, Эльвира, Изольда, Элеонора.

— Да ну вас! — отмахнулась Грохотова. — Я серьезно говорю, а вы... Считаю, что Никита Прошин совершенно прав. Всегда, в любом номере, нужен продуманный образ!

Голоса вокруг зашумели снова. И только Зуева — она сидела тут же, у самой воды, — продолжала сохранять безучастность. Грохотова заметила это и крикнула:

— Тише! Я не все еще сказала!.. Гоше, поскольку он ведущий комик у нас, надо, конечно, призадуматься. Но и не только ему. Кое-кто среди нас вообще забывает про свою ответственность.

— О ком ты, Поля? Кого имеешь в виду?

— Кого? Будто не знаете!.. Вот мы сейчас спорим, переживаем за свое искусство, а Надежда Викторовна даже не слышит нас... Да-да, Надежда Викторовна, я про вас говорю. Невмоготу мне больше молчать. Разве так должны работать ваши псины?

— Собачки, — деликатно поправил Прошин.

— Извиняюсь. Пускай собачки. Разве они с полной отдачей работают? Халтурно работают, небрежно. А почему? Потому что видят вашу безучастность!

Зуева сидела полуоборотясь к воде. Там, на реке, было тихо, и только камышинки иногда клонились под набегающим ветерком. И Пупсик сладко дремал, прикорнув у ног хозяйки.

— Молчите? — с горьким вызовом спросила Грохотова. — Который день уже молчите!.. Не понимаю, как можно так жить?!

И тогда, с усилием шевельнувшись, с не меньшим усилием разомкнув губы, Зуева вдруг отозвалась;

— Слышу, Поля. Может быть, ты и права.

Вскоре подошел паром. Водитель автобуса просигналил сбор. Ушел назад тихий берег, за ним ушла и река, и опять, торопясь к месту очередного выступления, покатил автобус горноуральского «Цирка на сцене».