Мирослав Палыч

На синем берегу желтой реки паслись козы и зрел укроп

Случай этот, или эта – «отдельная реальность», напрямую связанная с известными в мировой политике фигурами, имела хамоватость приключиться в самом, относительно недавнем историческом прошлом: месяцев семь – восемь до начала последних выборов уже смещенного Президента Украмбии.

…Или, президента реальной страны – с нереальным, но точно указующим на несомненную реальность существования таковой, – названием, какое, более чем я, или кто другой – удачно мог бы, известное дело, вымыслить какой-нибудь непревзойденный мастер литературных намеков на толстые политические обстоятельства или фигуры. Мастер, скажем – масштаба – Генриха Авиэзеровича Боровика.

…Словом, встреча эта произошла еще до того, как уже подусталые от жизни повзрослевшие, успевшие преуспеть «комсомольцы» – в реальном союзе с энергичным донб… простите – «данбазийским» – (есть такой многобанановый район в Украмбии) бизнесом, еще не лишенном криминальной липкости – победили «косатую хуторянскую эвропэйщину» – полит. силу, не сумевшую от куцей «хатоскрайной» ментальности – не быть не жадной и не заносчивой при дележе траншей МВФ.

Наиболее имущие, победившие на выборах таких же других, – тут же принялись за перестройку, точнее – за кадровую перестановку в вертикалях общественных, политических и экономических Украмбийских институтов – «для своей пользы». Справедливости ради, замечу, – перестановку начали без особо истерических эмоций победившего «олигархического пролетариата»… От такой их победы мой знакомый – литератор, некогда написавший:

«…и выпивая «Луга-Нову»

под небогатое меню,

я слышу пуки тихановы

и ефремовую херню.

И вытерши мусалы фантиком

из-под конфеты АВК,

слышу маразмы телеландика, —

трещит как фюрер из ЦК, —

свой бизнес надо защищать

в ТВ карманном глотку драть…» – уехал, от греха подальше, – в деревню к родственникам под Вороне… Старо- Украмбийск.

…А другой знакомый литератор, частый собутыльник первого, придумавший:

«Вся – така харизматична, —

Вона бреше – поєтично;

Вона бреше- працьовито,

Бреше, киця, діловито;

Забагацько бреше в Раді,

Треба – збреше на естраді.

Бреше, що не має хати,

Брэше, що не скрiзь лохмата;

Брэше в спальні та в їдальні,

Брэше – параноїдально,

Бреше – як ота реклама

Та не скривиться – нi грама!

Саме – брьохом пре у вуха,

Вона – профі – як брехуха!

Киця, бач, – загралася,

Киця – забрехалася…» … – тот предприимчиво затусовался по общественным, и не очень, апартаментам победившей партии, – той, что уже перестраивала страну «для своей пользы».

Перед лицом завоевывающей электораты, но политически отнюдь несозидательной женщины с косой, что в ходе предвыборной скачки, вдруг навязчиво превратилась в «Вонуцеукрамбію», – лично мне и Ла.., Саибландег, то есть, временами казался вполне симпатичным и «своим в доску», который – сам препростой, будто бы отнюдь по-простецки, горой за таких же простых из слоев – самых донельзя, простого народа…

Словом, Украмбия – лишь в масмедийных понтах, в реале – страны ни хрена нет, а кругом одна «святая простота», представленная в разномастных, насквозь «альтруистких» и «бессребренных» – депутатских обличьях. Тогда вполне бездарно соискали президентской власти и – на все руки поверхностно шустрый – «филин-спикер» и политически, казалось бы, мало-матерый «хасид-очкарик», – на которого, по слухам, положил глаз Билдебергский клуб. …Были и еще какие-то, сегодня совсем забытые, «юрлица» и «полу».

И вот, более чем за пол года до всего этого, – до избирательной суеты – по дороге из Kyev (украмбийский город случайно созвучный названию столицы Украины), в вагоне-ресторане «Молодой Гвардии» -поезда, со мной разговорился некто Геннадий. Он не притрагивался к бифштексу – мясной летающей тарелке, лежащей на, утрамбованной с помощью ложки, «Медведь-горке» из картофеля; и пил одно лишь пиво, хотя перед ним стоял и графинчик, наверное, на треть, – с водкой.

Геннадий был не словоохотлив и досадливо ругал запретивших курить непосредственно в вагонах под страхом – в 180гр… (простите, – украмбийских тугриков) штрафа. Я, в свою очередь, сказал, что сам из курящих, но так мне, даже в некотором смысле, – катит по экстриму: напрячь, то есть, свою железную волю и не покурить, покуда не будет станция с более или менее длительной стоянкой.

– Я, вообще-то, курил мало, – это тока в Kyevе, – на шабашке раскурился – сообщил Геннадий.

– Строишь? – спросил я.

– Да, …так по-всякому…, …сторожил там.., приглядывал за хозяйством…» – сказал как-то не особо уверенно мой попутчик…