На службе россии

Поворот?.. Нет, срыв вновь зародившихся надежд. 30 апреля 1943 года Власов выступает в Пскове, в городском театре. Это триумф. Это тоже его лебединая песнь на родной земле. На следующий день поездка Власова резко обрывается. Его в качестве арестованного везут назад в Берлин. Примечателен приказ, данный по этому случаю из ставки Гитлера генерал-фельдмаршалом Кейтелем:

“Ввиду неквалифицированных, бесстыдных высказываний военнопленного русского генерала Власова во время поездки в Северную армию, происходившую без разрешения фюрера и без моего ведома, приказываю перевести русского генерала Власова немедленно, под особой охраной, в лагерь военнопленных, каковой он не смеет покидать. Фюрер не желает больше слышать имени Власова. Впредь Власов может, если этого требуют обстоятельства, использоваться только для пропагандных целей, для проведения которых требуется имя, а не личность генерала Власова. Если же генерал Власов еще раз выступить где-либо лично, то следует позаботиться о том, чтобы он был передан тайной государственной полиции и обезврежен”. (Приказ цитируется в книге Юргена Торвальда “Кого боги хотят погубить” {Jurgen Thorwald. “Wen sie verderben wollen”. Steingruben-Verlag. Stuttgart 1952.})

Генералу Гелену и графу Штауфенбергу с трудом удается добиться, чтобы Власов смог вернуться в Берлин. На целых полтора года его поселяют на положении полу-арестованного в скромном домике в берлинском предместье Далем. Нацистская пропаганда использует имя Власова без его спроса и ведома… Самого его нацистские вожди поносят {См. 4-е приложение к этой главе}.

Об организации Русской Освободительной Армии долгое время не будет больше и речи. Таким образом отсутствует та русская военная сила, с которой нацисты принуждены были бы считаться…

А дальше? На членов НТС обрушивается во второй половине 1943 года первая волна обысков и репрессий… Из Гатчины, Смоленска, Барановичей, Вязьмы, Орла, Брянска, Гомеля, Могилева, Орши, Борисова, Полоцка, Минска, Слонима, Симферополя, Одессы начинают приходить в Берлин донесения местных отделений Гестапо об активности Союза в этих местах (перечислены лишь города, в которых НТС фактически подвергся репрессиям со стороны Гестапо)…

Первые аресты, поначалу еще единичные… О всех не расскажешь. Вот один типичный случай. А. Ширинкина – в Орле. Работает в городской управе. Жалование – 20 оккупационных нем. марок в месяц, что равно стоимости 5 кг картофеля. Ведет союзную работу. Сочувствуют и прикрывают несколько немецких военных. Но и Гестапо не дремлет. При возвращении из одной деловой поездки в Смоленск А. Ширинкину прямо с вокзала везут в тюрьму. Большая старинная тюрьма на Монастырке… Сидит там два месяца без допросов, в общей камере, в камере много хороших русских людей. Все условия для продолжения начатой на свободе работы. Курс национально-политической подготовки для желающих. А таких немало. Для Ширинкиной таким образом тюремные дни наполнены содержанием. В июле, когда под Орлом уже идут бои, насильственная депортация в Германию… По дороге все же удается “зацепиться” в России.

Так приходит к концу 1943 год, начало которого было еще овеяно надеждами.

ПРИЛОЖЕНИЯ К ШЕСТОЙ ГЛАВЕ

Первое приложение

О работе среди наших рабочих, пригнанных в Германию.

“Техника работы не всегда представляла возможность открывать лицо организации. Вовлекать в ее ряды и оформлять принадлежность к ней было иногда трудно, потому что народа было очень много, и проверить и узнать каждого было просто невозможно. Тогда сами собой выработались методы работы – вовлекать людей только в сферу нашего влияния, наших идейных установок и до поры до времени не открывать им наличия организации…

Несмотря на осторожность, все-таки какое-то число из вновь прибывших мы привлекали в наши ряды. Создавали из них небольшие группы-звенья и быстрыми темпами проходили вместе с ними курсы политической подготовки и революционной борьбы. На частных квартирах, каждый раз на разных, по вечерам, в нерабочие дни, за городом, просто в лесу где-нибудь недалеко от лагеря, небольшими группами в шесть-восемь человек проводили теоретические и практические занятия.

Эта работа была блестяще налажена руководителем наших кадров в Берлине и в его ближайших окрестностях, погибшим потом в 1944 году в концлагере Заксенхаузен, молодым врачом Николаем Сергеевым. В качестве врача он имел возможность, не вызывая подозрений, принимать у себя десятки посетителей ежедневно и навещать больных в разных частях Берлина. Сотни людей, главным образом “остов”, где бы они сейчас ни находились, вспоминают добрым словом “доктора Николая”, у которого всегда можно было получить и хлебные карточки, и моральную поддержку, и одежду, и нужную литературу…