На службе россии

Сталинщина в Европе отступает. Чувствуется, что начался сдвиг. Исполнительное бюро НТС выпускает в январе 1947 года свой второй меморандум (по-английски и по-французски). Он озаглавлен: “Оружие мирного контрнаступления”.

Но, отступая, сталинщина наносит ряд ударов. Непосредственно и путем косвенных давлений. В Западной Германии оккупационные власти как бы спешат оказать советской стороне ряд последних услуг. Идет волна проверок в лагерях невозвращенцев. Для чего?.. В целях отсеивания уцелевших антикоммунистов?..

Лагерь Менхегоф – послевоенный оплот Союза – разгромлен. Союзное руководство и часть кадров принуждены скитаться для нахождения новых опорных точек. Они будут найдены в Лимбурге на Лане и в его окрестностях. Там с мая 1947 года снова начинает выходить “Посев” (на этот раз прочно, надолго). А. Трушнович организует в нескольких деревянных бараках, построенных на лесной опушке, своего рода союзный поселок (его именуют “Солидарск”) у Бад-Гомбурга, близ Франкфурта.

Постепенно начинает утихать психоз непонимания русских проблем и полицейских придирок. Несмотря на домогательства советской стороны, насильственные выдачи прекратились.

После изгнания коммунистов из французского правительства Париж приобретает еще большую роль. Прибывший из Германии К. В. Болдырев организует отправку крупных групп, в основном новых эмигрантов, из Германии в Марокко (тогда еще французский протекторат). Полномочное представительство НТС всячески этой переброске содействует. Оно берет на себя также дело переезда во Францию членов Союза, оказавшихся в трудном положении в Италии (некоторые из них следуют далее за океан, другие остаются и принимают во Франции в работе НТС; таков, например, В. И. Брандт (Кривошапка) – новый эмигрант из военной среды, по псевдониму, взятому во время репатриации, как бы однофамилец погибшего).

28 октября 1947 года в Париже дается сталинщине бой: так называемая “Ваграмская битва”. Это – первое после войны открытое собрание представителей порабощенных коммунизмом народов: поляки, венгры, румыны, болгары, югославы… От имени России выступает А. Столыпин. Инициатор этого дела – французский сенатор Готеро (бывший еще до войны одним из активных деятелей французского Общего друзей Национальной России). Общая платформа представителей порабощенных народов – это совместное выявление лица политической антикоммунистической эмиграции, каковую до того нарочито игнорировали на Западе. Это и призыв к совместной борьбе… Коммунисты стягивают к месту собрания из красных пригородов свои ударные отряды. Правительство сосредотачивает крупные полицейские силы и воинские части. Во всем квартале стычки. Силы свободы торжествуют впервые: многолюдное собрание проходит с большим подъемом.

1947 год несет с собой и другое, на вид парадоксальное явление. Как раз в то время, когда круто улучшается положение в Европе, начинается массовая тяга за моря и океаны русских эмигрантских масс, скопившихся в Германии и в прилегающих странах. После бессмысленных притеснений и потворства зверствам США широко открывают двери для невозвращенцев. Примеру Америки следуют другие заокеанские и заморские страны. А невозвращенцам хочется как можно подальше от СМЕРШа…

Два результата. С одной стороны, ослабление основных союзных кадров в Европе. Но, с другой стороны (благодаря отъездам), – оживление или начало деятельности НТС в различных точках мира: не только в США, но и в Австралии, в странах Южной Америки…

Процесс повальных отъездов продлится примерно три года (1947–1950). Потом начнется частичная обратная волна. Обратная волна – новый период жизни и деятельности НТС.

 ПРИЛОЖЕНИЯ К ДЕВЯТОЙ ГЛАВЕ

Первое приложение

Письмо генерала М. Меандрова, 5 января 1946 года, из лагеря Платлинга:

“Наше политическое движение стремилось дать нашему народу ту социальную справедливость, ту правду народную, к которой извечно стремился наш многострадальный народ…

Из-под стражи бегут люди, осужденные ии боящиеся правосудия. За нами же нет вины, и мы готовы выступить перед правосудием доподлинно демократических стран. И мы будем оправданы…

Наше движение постигла неудача. Мы обязаны выйти из борьбы с честью. Это наш святой долг. Выход должен быть честный, правдивый, какими были и наши идеи.

Я жду с твердой надеждой, что наша судьба разрешится, в конце концов, благополучно для нас. Но если эти надежды не оправдаются, я предпочту достойно умереть за нашу идею, которая будет жить в нашем народе и, глубоко верю, – победит”.

Второе приложение

“Дорогой друг”, 31 августа 1945 года:

“Разбуженный войной национальный подъем, после ликвидаци внешней опасности, теоретически говоря, должен обратиться на проблему внутреннего освобождения. Потому можно смело утверждать, что общее положение на родине несравненно более благоприятно, чем это было в довоенное время.