На службе у царя Боспора

Наверняка казначею уже приходилось меня видеть: его рабы или охранники остались за алтарем; сам он определенно узнал меня, коль молча, протянул мешок из телячьей кожи наполненный монетами. Принимая плату за предательство Левкона, пусть и мнимое, я удивился щедрости Гиппиаса. Золотых монет в Пантикапее не чеканили, и серебро тут было в большом почете у купцов и ремесленников. Навскидку я получил килограмм десять, что приблизительно соответствовало половине таланта11 или трем тысячам драхм12. Эллинский всадник получал драхму в день, но скифы обходились гораздо дешевле. Сколот служил тому, кто накормит его в походе, полагаясь на свою воинскую удачу и богатые трофеи, добытые на войне. Что же задумал Гиппиас? Почему предпочел нанять варваров?..

— Прощай скиф, — сказал казначей и, не дожидаясь моего ответа, ушел, так ловко растворился в тени, будто специально надел на себя все черное.

Небо совсем потемнело. Полчища птиц недавно гомонящих в высоких деревьях затихли. С минуту я простоял у храма, прислушиваясь, и с каждым новым звуком хватаясь за меч. Живая вереница картин, где неизвестные меня заставляют расстаться с серебром — мутная мгла видений, тревожность таяли, и уже через сотню шагов я, расплескав все страхи, остановился, правда, теперь от досады: Все же нужно было взять с собой Лида! Хотя бы для того, чтобы не тащить этот чертов мешок самому. Быть может, "страх" в этом случае не в меру сильное слово, но в данный момент я отчетливо осознаю — все мое беспокойство от того, что эти деньги мне необходимы. Владыка щедр на подарки по пустяковым поводам, но монет сам не имеет. Кое-что из его даров Лид уже продал, но вырученные за золотые безделушки диоболы мы уже прогуляли. Просьба царя пришлась очень кстати, и я намерен сделать все, чтобы не разочаровать Левкона. А для этого мне нужны деньги, большие деньги! Вот почему при вербовке Гиппиасом я не очень упорствовал, а точнее — совсем. Какую цель он преследует? Я не знаю, но если поразмыслить, то самым очевидным мне видится отдаление моей особы от царя. За такие деньги?! Боюсь, что у меня не найдется подходящего товара, чтобы самому выудить такую сумму. С другой стороны не будь у меня подходящего товара, стал бы Гиппиас платить? Я механично беру в свободную руку молоточек и колочу в дверь. Ну конечно: Андроник уводит из полиса гоплитов и царь остается совсем один перед сворой аристопилитов! Лид открывает дверь, а я в тот момент уже решил задержаться в Пантикапее.

Через пять минут я нахожусь в столь желанной комнате на самом верхнем этаже, окидываю взглядом обстановку и убеждаюсь, что она более или менее соответствует тому к чему я уже привык. Под квадратным отверстием в стене прикрытом на ночь ставней, стоит на четырех резных львиных лапах ложе. На нем вздулся набитый соломой матрац. Для меня все это великолепие накрыли чистым холстом. В углу спаленки притаился низкий трехногий столик для трапезы, который легко может быть перенесен к лежбищу, под ним чистый горшок для туалета и бочка литров на двадцать, наполненная водой — у стены.

Мешок с серебром, пояс и меч я сую под ложе, с удовольствием снимаю сандалии и, не вымыв ног, присаживаюсь на постель, снова возвращаюсь к мыслям о положении Левкона.

Пока я вдыхаю влажный, пахнущий весной воздух вечернего полиса, проникающий в спаленку через многочисленные щели, меня вдруг охватывает тягостное предчувствие, что помочь молодому царю будет гораздо труднее, чем можно было ожидать. И трудность не в том, что сложно просчитать разные варианты. Отсутствие информации об угрозах для Левкона ставит крест на самой возможности сформулировать задачу, делая расчеты невозможными. А ответ на главный вопрос — "что делать?" так или иначе, должен быть найден. Ведь очевидно, что время для действий уже наступило! Занимаю наиболее удобное для мыслительной деятельности положение — горизонтальное и перебираю возможные варианты.

Физическое устранение царя мне кажется маловероятным. У того имеется еще один брат — Горгипп и он, насколько мне известно не претендует на престол ибо мал еще. Но по праву займет место Левкона, случись что...

Быть может, сейчас интриганы-аристопилиты сражаются между собой за влияние на молодого государя? Такая версия кажется вполне правдоподобной! Но дело в том, что версии, в которые противник заставляет нас верить, всегда подаются так, что кажутся правдоподобными. Значит, и здесь нужна проверка. Значит, и в этом смысле поспешные действия — недозволенная роскошь. И мне во что бы то ни стало необходимо выявить такие группы влияния...

Почувствовав облегчение от того, что удалось сформулировать ясную задачу, теперь испытываю непреодолимое желание поделиться своими мыслями с друзьями. Тут, как назло, моего слуха достигает прерывистый храп, доносящийся из опочивальни Лида и я, желая миру спокойной ночи, пытаюсь уснуть.

***