На суше и на море - 1961

Там, где недавно стояли брезентовые палатки, о которых рассказывал нам геолог Александр Михайлович, выросли добротные каменные корпуса поликлиники и больницы. В городе работают хлебозавод, магазины, столовая, открыты школы, детские сады, ясли, демонстрируются кинофильмы, выступают кружки художественной самодеятельности, проводятся спортивные соревнования.

Я побывал в молодежных общежитиях. Познакомился с карамайцами. Все они комсомольцы. Приехали сюда добровольно. Живут скромно, в комнатах чистота, порядок, обилие книг, газет, журналов. Молодежь любознательна, стремится к знаниям. Работают они старательно, всегда и во всем помогая друг другу. Бросилось в глаза особое отношение к девушкам. Их оберегают, не позволяя им выполнять тяжелой физической работы, а о какой-либо обиде и речи быть не может.

Разговаривая с лаборантками Су Се-ю, Пей Ю-син, Кан Пин, техником Туп Шан, экономистом Ли Кай-ши и с секретарем комсомольской организации Лю Пэй-цзюнем, я видел жизнерадостных молодых людей с непременными улыбками на лицах и не услышал даже намека, что в их жизни есть большие трудности. Карамайцы с теплотой вспоминали советских специалистов-нефтяников Романа Васильевича Бурханова из Баку, Александра Ивановича Малышева из Москвы, Василия Петровича Васильева из Ленинграда, Антонину Степановну Кузнецову из Саратова.

…Наши ярко раскрашенные автомашины с алыми флагами Родины привлекали все взоры, особенно детские.

Карапузы, одетые в цветные курточки и штанишки, проявляли особый интерес к машинам, по-деловому осматривали их и «на полном серьезе» вели свой детский разговор.

Я с переводчиком сидел в машине, готовясь к отъезду.

Три загорелых малыша с подстриженными челочками подбежали к нам. Их темные глазенки блестели любопытством. Обойдя машину, малыши остановились и заговорили:

— Лю, цичэ хао?[28] — сказал малыш в кепочке.

— Хао, — ответил малыш с куском дыни в руке.

— А она, Лю, не такая, как наша цичэ.

— Нет, такая…

— Нет, не такая, Лю… Наша цичэ — зеленая.

— Теперь все цичэ у нас будут такие красивые…

— Нет, Лю, — с сожалением произнес малыш, — цичэ не наша… Она другого города.

— Нет не другого, а нашего… Когда я буду большой, как папа, у меня будет своя цичэ.

Сомневающийся малыш в кепочке вздохнул, покачал головой и спросил Лю:

— А кто будет тебе заводить цичэ? Ты не умеешь заводить цичэ.

— Я буду заводить цичэ… Сам буду ездить на цичэ, — уверенно произнес Лю.

Без улыбки нельзя было смотреть на маленьких граждан большой страны. Растут смелые, любознательные дети. Их будущее — большое, светлое. Они будут иметь свои цичэ…

Ранним солнечным утром следующего дня нас провожали первый секретарь городского комитета партии товарищ Чжи Цзен-яо, заместитель секретаря товарищ Садых Хаса и управляющий нефтепромыслами Карамая товарищ Чэнь Фын. Они тепло попрощались, пожелав нам счастливого путешествия.

Из Карамая наш путь лежал через Джунгарскую пустыню на юг и дальше в Урумчи. Ехали медленно. Дорога, пересекающая Джунгарскую пустыню, шла на подъем. Вдруг погода стала резко портиться. Безоблачное небо помутнело, быстро затягиваясь серыми слоистыми облаками. Подул ветер. Сила его заметно нарастала. В районе песчаных барханов ветер привел в движение золотистые потоки песка, срывавшегося с гребней тонкими струями. За барханными песками, после того как мы миновали небольшую возвышенность, с которой открылась бесконечная даль равнинной пустыни Джунгарии, ветер уже бушевал вовсю. Его порывистый свист заглушал шум бегущих машин. Это летел но пустыне рожденный в горах неистовый Эвгей. Ветер с ожесточением гнал в тучах песка и лёсса вырванную с корнем полынь и перекати-поле. Теперь Эвгей злобно бил в туго натянутые тенты машин, словно хотел сбросить их с дороги и угнать в глубь раскаленных песков. Но это не под силу даже ураганному Эвгею. Машины, увеличив скорость, мчались, уходя от непроглядной, как ночь, пыльной толщи, затмившей позади нас пустыню.

Раньше я знал о бурях в пустыне только понаслышке и вот довелось испытать ее на себе, правда, не так, как приходилось переносить путешественникам прошлого, проходившим по этим местам с караванами, верхом на лошадях или верблюдах.

Плотные тенты защищали нас от ураганного, холодного Эвгея, но не могли защитить от тонкой, как пудра, пыли. Она проникала всюду, но это не беда. Мы закрывали лица специальными марлевыми повязками.

Пыльный буран, ранее заставлявший останавливаться караваны, не смог остановить наши машины. Отсчитывая километры, под звуки неистово ревущего на разные голоса ветра, они уходили из зоны бушующего урагана. К вечеру, пропыленные насквозь, мы добрались до многокилометровой лесозащитной полосы на автостраде Хоргос-Урумчи. Ее плотная зеленая стена из пирамидальных тополей вытянулась вдоль главного шоссе, защищая дорогу от палящих лучей солнца и пыльных бурь пустыни.

Миновав тополевую аллею, мы свернули вправо, к Тянь-Шаньским горам, и сразу попали в настоящий молодой лес, рассеченный на квадраты широкими проспектами строящегося города Шихэцзы.