На суше и на море - 1961

Когда неутомимый полупарализованный Орлов решил вырастить вместе со своими единомышленниками лес у горы Богдо, ему, конечно, пророчили неудачу: лес в сухих степях не растет — так уж заведено! — и расти не будет. Но разум восторжествовал, лес вырос — зеленый оазис раскинулся в полупустыне. И все-таки не сразу исчезло недоверие к свершившемуся — оно обрело своеобразную местную форму. Ф. М. Касьянов рассказывал, что окрестные жители долго называли станцию «поймой». Дело в том, что в Астраханской области лес растет только в волжской пойме, и если он теперь появился в открытой полупустыне — значит, это тоже «пойма». Первопосетители Богдинской станции, подозревая подвох, настойчиво бродили между лесными полосами в поисках реки — ведь в каждой пойме есть река!Но реки не было, а лес был… Вполне вероятно, что люди эти вовсе не верили в бога, что давно избавились они от откровенных религиозных предрассудков. Но все-таки не избавился еще их разум от представлений об извечности и неизменности сущего (лес только в пойме!), не появилось еще полного доверия к человеку…

Впрочем, ныне никто не называет Богдинскую опытную станцию «поймой»…

Еще в Москве пришлось услышать мне о странном поверье, бытующем среди некоторой части жителей Астраханской области: если человек посадит дерево, он либо умрет сам, либо потеряет близкого… Совсем немного нужно поскрести, чтобы обнаружить и в этом диком поверье «божественные уши». Но вдумайтесь, как оскорбительно оно, как принижает, давит человека: украшение жизни, радость, прекрасное — это дорога к смерти. Смирись, и еще раз смирись! Прими покорно, что дано, и пусть даже в мыслях твоих не будет стремления к лучшему…

Я спросил об этом поверье на Богдинской опытной станции у Ф. М. Касьянова.

— В молодости слышал о нем, — последовал ответ. — Лет двадцать пять назад.

Так и должно было случиться: рядом с зеленым оазисом нет места поверьям, рожденным в полумраке душных келий, они забыты здесь и таятся где-то по закоулкам, доживая последние годы.

6

В полупрозрачной тени белых акаций, в прохладных сумерках густых тополевых насаждений думалось на Богдинской станции о многом. Широко, стремительно протекает в нашей стране технический прогресс. Почти невыполнима задача найти где-нибудь сейчас формы труда, сохранившиеся с дореволюционного времени. Трудовая обстановка, техническое окружение советского человека изменены, перестроены коренным образом.

А эстетическое окружение? — позволим себе эту не очень привычную формулу. Идет ли эстетическое переустройство жизни вровень с техническим? Можно ли с уверенностью сказать, что рабочий, управляющий сложнейшими современными машинами, выйдя за пределы завода или фабрики, всегда попадет в городе или поселке в условия, которые вызовут у него чувство радости, незаметно освободят от усталости, возбудят в нем ощущение красоты?.. Мы часто забываем, что настроение наше, самочувствие зависят не только от взаимоотношений между сослуживцами или соседями по дому, но и от внешней природной обстановки. Эмоционально человек очень тесно связан с природой — кто не знает, как меняется настроение в солнечную или дождливую погоду, какое испытываешь душевное обновление, попадая из города в лес, и как успокаивающе действует близость реки или моря…

Но не пустяки ли это?.. Вспомним, однако, что за отдыхом всегда следует новый рабочий день; отдых не уход от труда, а подготовка к нему. Поселок соледобытчиков Нижний Баскунчак находится в 25 километрах от Богдинской станции. Он расположен на берегу странного озера — по нему не плавают пароходы, а идут поезда и машины, потому что в озере вместо воды… поваренная соль. Озеро называется Баскунчак, и добыча соли ведется там с середины XVIII века… Вплоть до двадцатых годов нашего столетия каждую весну сходились к озеру казахи-кочевники со своими семьями. Мужчины «ломали» соль пешнями, «бугровали» ее на берегу, а потом увозили на верблюдах. С наступлением холодов временные юртовые поселки исчезали — казахи откочевывали в глубь полупустыни.

До сих пор на Баскунчаке выработанные участки называют «выломы», и, пожалуй, это единственный термин, напоминающий сегодня о технологии прошлого: давно уже соль не «ломают», а добывают солекомбайнами, заменившими ручной труд тысяч рабочих. Особые рыхлители дробят соль прямо в пласте, в комбайне ее измельчают, промывают и тут же грузят в вагоны… Шесть комбайнов работают на озере, около 150 человек непосредственно занято добычей, и они дают примерно 30% соли, потребляемой всей нашей страной…