На суше и на море - 1962

— Сейчас мы пытаемся встроить выпавшую деталь на свое место, восстанавливаем управляющий блок — ребристый шар, поврежденный мною и Леонидом, — закончил Камилл. — Пройдет несколько лет — и мы увидим создателей чудесного аппарата, чей ум намного опередил человеческий.

Запись прервалась, голос Камилла смолк. Леонид долго молчал задумавшись. Потом слабая улыбка осветила его лицо.

— Скоро я встану? — спросил он Теранги.

— Через несколько дней.

Леонид нашел руку Уны, сказал:

— Я говорил тогда…

— Не надо, — Уна приложила к его губам пальцы.

Он привлек ее к себе, и счастливая девушка, тихо смеясь, поцеловала его.

Булат Забиров

ЛУКСОР

Очерк

Рис. Е. Скрынникова

НАША геофизическая экспедиция спешила в Аравийскую пустыню[53]. Путь пролегал через Луксор, и мы были, как говорят, на седьмом небе. Еще бы, кто не мечтает попасть в этот сказочный город, в этот величайший на земле музей, где молодеют ученые и рождаются легенды.

Вся экспедиция умещалась в одном легковом газике. Он бежал по хорошей дороге быстро и весело. Нильская долина становилась все уже. Буйную сочную зелень начали теснить красноватые, подернутые утренней дымкой горы. Совсем близко угадывалась река: между стволами финиковых пальм проглядывали острые клинья парусов — где-то внизу медленно плыли фелюги.

Над горами и пальмами поднимался багровый круг утреннего солнца. Навстречу машине бежали приземистые глинобитные дома, голубятни, похожие на гигантские палицы, желтеющие поля сорго. Трусили рысцой тяжелые буйволы. Мальчишки колотили их по бокам грязными пятками и пускали наперегонки.

Недалеко от Луксора в нашей машине произошла поломка, и мы совершенно неожиданно попали в гости к феллаху Мохаммеду Амину. Мохаммед полил нам на руки воду из кувшина, мы умылись и вскоре сидели под развесистым платаном. Трое старших детей Мохаммеда ушли в дом, чтобы не мешать разговору взрослых. Четверо младших спрятались в углу двора за связками просяной соломы и постреливали оттуда блестящими черными глазами. И только самая маленькая девочка никуда не пряталась. Она сидела у крыльца и играла с буйволицей. Буйволица все время норовила лизнуть ее в лицо мокрым красным языком, а девочка увертывалась и смеялась звонким счастливым смехом.

Откуда-то вдруг появилась жена Мохаммеда. Подбежала к девочке, схватила ее на руки и быстро скрылась, так же быстро, как и пришла. И все-таки успела украдкой взглянуть на «хавагат»[54], чуть приподняв черное покрывало, закрывавшее ее лицо.

Минут через десять, которые понадобились хозяину, чтобы сбегать к соседу побогаче за сахаром и заваркой, мы пили горячий черный чай. Мохаммед сидел прямо, степенный и суровый. А я смотрел на его руки, большие красивые руки крестьянина, обветренные, с тяжелыми набухшими венами, с потрескавшейся кожей. Это они кормят Египет. Это они славят страну знаменитым белоснежным хлопком.

Через полчаса мы оказались в Луксоре. Неприметный городок жмется к Нилу. Пыльные улицы, знойное солнце, и туристы, туристы. Они послушно бредут за проводниками, плывут на лодках по реке, трясутся в скрипучих извозчичьих экипажах. Американцы, шведы, немцы, итальянцы… Взмокшие от жары, увешанные фото-и киноаппаратами, они спешат все увидеть, всюду побывать за те короткие два-три дня, что отведены им строгим туристским расписанием.

Древнеегипетский Весет, стовратые Фивы — самые грандиозные и величественные памятники ушедших тысячелетий. На громадной площади по обоим берегам Нила раскинулись дворцы и храмы, гробницы и обелиски. В трепетном безмолвии смотрят люди на колоссальные творения четырехтысячен летней давности, как смотрели на них еще древние греки и римляне.

* * *

Мы в Долине царей на западном берегу Нила. С трудом избавившись от вездесущих гидов, торопливо идем по усыпанной щебнем дороге. Все выше поднимаются с обеих сторон серые и желтые скалы. Открытых для обозрения подземных гробниц около сорока. Какую осмотреть первой? Выбираем знаменитую гробницу Тутанхамона.

Из сумрака подземелья веет затхлостью. Двадцать, тридцать, сорок ступенек. С каждым шагом глубже, тише, темнее. Далеко наверху остались слепящее солнце и прозрачная голубизна неба. Под ногами зияющая пропасть. С легкого перекидного мостика всматриваемся в темноту. Ничего не видно, хоть глаз выколи. Бросаем вниз камушек, он падает долго — секунд пять-шесть. Спускаемся еще ниже. Тусклый электрический свет робко льется по узкому коридору. Шаги глухо отдаются под каменным сводом. Камень нависает над головой, давит со всех сторон. Мы глубоко под скалой — в склепе легендарного Тутанхамона. Вот он лежит в неярком свете маленьких прожекторов. Восемнадцатилетний фараон, умерший три с половиной тысячи лет назад. Обострившиеся черты серого пергаментного лица, глубоко запавшие глаза. Цепенящая тишина. Только чуть поскрипывает песок под ногами. Чаще бьется сердце, и острый холодок бежит по спине. В голову лезут глупые мысли. А вдруг рухнет у входа огромная скала, и мы останемся в кромешной темноте затхлого подземелья…