На суше и на море - 1964

Гармоническая жизнь эонцев облагораживала его первобытную натуру. Он постепенно усвоил мораль эонцев, для которых сама мысль о кровопролитии, насилии, убийстве была настолько чудовищной, нелепой, противоестественной, что для выражения ее в их языке уже не существовало никаких эквивалентов. Биологические атавизмы Индра неуклонно растворялись в потоке новых, возвышенных чувств и эмоций… И внешне он изменился: исчез его густой меховой покров, выпрямился торс, — лицо приняло осмысленное выражение.

— Ты еще помнишь свою зеленую родину? — спросил его однажды бронзоволицый учитель, в лаборатории которого Индр чаще всего находился. Индр задумался. Какие-то неясные воспоминания шевельнулись в глубине его сознания. Но они ничего не сказали ему, оставив лишь чувство смутной грусти.

— Это было давно. Слишком давно.

— Но ты хотел бы увидеть родину? Прочесть ее жизненную книгу?

— Как это понять? — заинтересовался Индр.

Бронзоволицый молча взял его за руку и повел в смежную комнату. Это был полукруглый зал, стены которого были усеяны мозаикой крупных белых чаш.

— Смотри! — коротко сказал бронзоволицый, переключив что-то на крохотном пульте посредине зала.

Индр увидел свою полузабытую родину, ее пышные тропические леса, синий океан и голубое небо. Перед ним проплывали рощи болотных кипарисов, тюльпанные деревья. Он уловил шелест платанов и кленов, душистый аромат трав, увидел плывущее по реке водяное алоэ, кусты папоротника с длинными перистыми вайями. Индр снова любовался мощными кронами буков, дубов, араукарий и сосен, росших по склону речного берега… Потом возникли зеленые джунгли, где по-прежнему жили бесчисленные стада диких лемуров. Они вели самый примитивный образ жизни: ловили мелких животных и рыбу на речных отмелях, собирали плоды и съедобные растения. Жили бездумно, как растения, без осознания цели.

Индра охватило странное, болезненное нетерпение: ему захотелось узнать судьбу своих далеких сородичей, живших где-то там, в бесконечном пространстве.

— Так они и не поднялись до уровня разумных существ? — с горечью спросил Индр. — Но почему?

Бронзоволицый пожал плечами:

— В каждом мире свои законы эволюции разума. И изменить их, по-видимому, нельзя…

— Не может быть, — прошептал Индр.

Бронзоволицый выключил экраны. Индр как-то странно блеснул глазами, повернулся и выбежал из зала.

Навсегда приглушенная, казалось, тоска по родине вдруг вспыхнула в нем. Сердце Индра рвалось к далекой зеленой планете. Он мучительно желал увидеть ее леса и забытое небо, слышать голоса птиц и зверей, оказаться среди своих сородичей. Его уже не радовал мир эонцев, не привлекала их гармоничная жизнь. Только одно желание билось в нем: вернуться на великий южный материк! Помочь братьям по крови осознать свою роль в цепи развития природы.

И вот Индр узнал, что готовят новую экспедицию на Землю.

…А потом — незабываемый момент старта. Вместе с эонцами Индр поднялся однажды на орбиту, где снаряжался звездолет. Космонавты, знавшие о нем, нашли вполне естественным его желание побывать на родной планете. Индр стал полноправным членом экипажа. Его мечта сбывалась.

Где-то за лесом еще и еще раз призывно прогудела сирена эонской ракеты. Но Индр не замедлил шага. В душе у него не было ни сожаления, ни грусти. Он знал, что космонавты ждут его, все еще надеются, что он передумает. Пусть!.. Ему все равно, он вернулся на родину.

Индр остановился. Где же знакомые болотные кипарисы? Зеленые холмы в устье реки и луг, на котором когда-то пасся маленький великан с хоботом? Он долго всматривался в лесную чащу. Справа лежала долина, залитая лучами восходящего солнца. За ней вздымались лесистые горы. Но все это было незнакомо ему…

К концу дня Индр сбросил эонскую одежду, и его привыкшее к защитным тканям тело ощутило влажную прохладу: По спине пробежал озноб. Он поежился и вернулся к оставленной одежде. Извлек из кармана куртки несколько белых тонких пластинок — микродезинтеграторов. Их невидимые излучения разжижали атомную структуру любого вещества. Легкой струей излучения он свалил ближайшее деревцо… Вскоре была готова дубина. Из пальмовых листьев он сделал себе набедренную повязку, прикрепил ее к поясу. Мир Эоны отодвигался в его сознании все дальше, и лишь протяжный вой ракетной сирены, зовущей назад, к цивилизации, еще связывал Индра с теми, кто дал ему разум. Уже в сумерках он вышел к берегу моря. Глухо рокотал прибой, фосфоресцирующие волны разливались у его ног.