На суше и на море - 1964

CO₂ «тормозит» легкие, кислород действует наоборот. Однако это не так. Мы не приняли во внимание одно существенное обстоятельство. Мы дышим, потому что организму нужен кислород. Его содержание в легких тоже влияет на ритм дыхания. Только если повышенная концентрация углекислого газа вызывает учащенное дыхание, то большое содержание кислорода в легких, наоборот, — замедленное. А при повышенном давлении (не забывайте, что мы с вами мысленно опустились на стометровую глубину) количество кислорода в легких заметно возрастает по сравнению с обычным.

Получается любопытная вещь. С одной стороны, под действием углекислого газа ныряльщик должен дышать чаще. С другой — в легких у него много кислорода, и поэтому он должен дышать реже. Как же ему быть?

Нервные клетки, управляющие дыханием, «не знают», что делать. Из-за этого в организме начинаются расстройства. Это и воспринимается как глубинное опьянение.

Виновники глубинного опьянения найдены. Итак, дело вовсе не в азоте. Виноваты во всем углекислый газ и кислород. Теперь мы можем понять, почему Джанни Реджи удавалось бороться с опьянением, если он делал глубокие и медленные вдохи. Ведь при этом «вентиляция» легких улучшается и количество углекислого газа в них становится более приемлемым для организма.

Напрашивается и другой способ избежать глубинного опьянения. Нужно уменьшить содержание кислорода в легких ныряльщика. Скажем, пусть он дышит газовой смесью с небольшой концентрацией кислорода.

Ханнес Келлер решил проверить это предположение. В августе 1960 года он поставил свой первый рекорд, опустившись в озере Лаго Маджиоре на глубину 156 метров. В основном баллоне у него была дыхательная смесь, состоявшая из 5 процентов кислорода и 95 процентов азота. Для дыхания в начале погружения она непригодна — ныряльщик, пользуясь ею, испытывал бы на небольших глубинах кислородный голод. Поэтому на первых 30 метрах спуска под воду Келлер дышал обыкновенным сжатым воздухом. А затем перешел на свою смесь, которая на больших глубинах оказалась весьма эффективной.

Путь к глубинам. Никаких симптомов глубинного опьянения Келлер не чувствовал. Его смелый эксперимент показал, что барьер глубины лежит значительно ниже, чем полагали. Сам исследователь считает, что этот барьер находится где-то на глубине в несколько километров.

Можно подумать, что таким образом проблема глубоководных спусков с аквалангом решена. Но не торопитесь с выводами.

Достигнуть большой глубины — это лишь полдела. А вторая половина дела — подняться обратно на поверхность. Здесь ныряльщики тоже сталкиваются с немалыми трудностями.

Подняться не легче, чем спуститься. Дело в том, что при повышенном давлении увеличивается растворимость газов в жидкости. Скажем, количество азота, растворенного в крови, с каждыми десятью метрами глубины возрастает примерно вдвое. А это влечет массу неприятностей. И возникают они тогда, когда ныряльщик начинает подъем к поверхности.

Вспомните, что происходит, когда открывают бутылку с газированным напитком. Если пробку вытаскивать осторожно, растворенный в жидкости газ с шипением выходит из горлышка. В жидкости появляются пузырьки газа, но в общем их немного. Иначе все обстоит, если пробка выскакивает сразу. При этом газ выделяется так интенсивно, что жидкость вскипает от пузырьков.

Нечто подобное происходит в организме ныряльщика. Если он поднимается медленно, азот из крови выделяется постепенно, и ничего страшного не происходит. А при быстром подъеме? В этом случае выделение азота происходит так бурно, что в крови образуются многочисленные пузырьки. Они могут закупорить кровеносные сосуды, и тогда…

Тише едешь, дальше будешь. Чтобы избежать несчастных случаев, подъем не должен быть очень быстрым. Время его зависит от глубины, на которую ныряльщик погружается. Обычно водолазы и аквалангисты пользуются специальными таблицами декомпрессии. В соответствии с этими таблицами ныряльщик на пути к поверхности делает ряд остановок определенной продолжительности — чтобы максимально снизить содержание азота в крови.

К первым сообщениям о глубоководных спусках Келлера многие специалисты отнеслись сдержанно. И понятно, почему: увеличивается глубина погружения — растет время подъема на поверхность. Например, Вукей, спустившийся до глубины 180 метров и пробывший там лишь несколько минут, вынужден был подниматься в течение 12 часов! Ясно, что практическая польза таких спусков под воду невелика.

«Космические» скорости подъема на поверхность. Однако подробности погружений, которые совершал Келлер, заставили специалистов развести руками. Оказалось, он тратил на подъем к поверхности гораздо меньше времени, чем предусматривалось общепринятыми таблицами декомпрессии. Например, спустившись на глубину 222 метров в озере Лаго Маджиоре, он поднялся на поверхность спустя 53 минуты после того, как коснулся дна!