На суше и на море. 1965. Выпуск 06

— Своим же трудягам ножку подставить — какой мразью быть надо!.. Нет, не строить он сюда ехал — рвать.

Помолчал, усмехнулся:

— Ну, потолковали мы правильно! Объяснил я ему, что с чем едят. Слышь, слово дал, клялся, божился. Ладно, погляжу, почем у него слово…

К окнам прильнула предрассветная мгла. Ровно посапывает на своей полке Сережка. Лизу не слышно; она и спит тихонько. Иван встает, одевается, стараясь не шуметь: пусть поспят… У него расчет свой: если выехать пораньше, завтра к ночи можно успеть вернуться.

И вот Кунград остался где-то позади, скоро Устюрт. Серая, густо прибитая пылью дорога забирает все выше и выше.

Иван прислушивается к гудению мотора. Ничего, тянет! Другие уже ремонтируются, а его «зилка» бегает. Умей ухаживать! Правда, здесь это трудновато. Пыль въедается, проникает всюду, сквозь все сальники. Два-три рейса сделал — меняй подшипники. А дышать? Сперва давали маски такие, респираторы. Но респиратора хватает на полтора-два часа; забивается. И хлопцы махнули на это дело рукой: «Обойдемся».

Подъем Даут-Ата. Желтый, с выходом известняка, голый склон. Иван переключает скорость, мотор натужно, глухо воет.

Да, эдакую махинищу втаскивать нелегко! Плети сварены из «тыщовки», в такой трубе может, не сгибаясь, прогуливаться пятилетний ребенок. Иван открывает дверцу, становится на подножку и, придерживая руль одной рукой, оглядывается: прицеп в порядке, все хорошо.

На середине подъема — пологая площадка. Тут короткая остановка: мотору отдых, себе перекур. Минута тишины. Слева, где подъем переходит в плато, старое, пустынное кладбище. Если вглядеться, между высеченными из камня мусульманскими памятниками замечаешь темный железный крест. Один-единственный. Говорят, это могила русского врача. Он прожил всю жизнь среди каракалпаков, и, когда умер, они в нарушение строгих восточных обычаев похоронили его на своем кладбище. «Да, — думает Иван, — видно, много добра сделал людям этот человек».

Ехать нынче хорошо: ветер встречный, относит пыль назад. Попутный ветер — шоферу пропадать: в кабине пыль винтом, дышать нечем, где дорога — не разберешь. Эх-ха!

Пустыня страшна одиночеством. Это Иван особенно ясно ощутил здесь, на Устюрте. Да, наверно, не только он: ребята всегда стараются ехать компанией, хотя бы в две-три машины. Сегодня они вчетвером. Никого, правда, не видно, растянулись. Километров через десять, в привычном месте, соберутся, малость передохнут, закусят, двинутся дальше.

Случается, конечно, и одному в рейсе бывать. Это Ивана не смущает: привычен. Тоскливо станет — думает о Сережке, о Лизе, о матери… Давненько они с маманей не виделись! Каждый раз, как перевод получит, пишет ему: «За денежки спасибо, сынок, дай тебе бог здоровья. Да сам-то когда ж пожалуешь? Соскучилась по тебе. Приезжай, поживи с нами, женушкой похвались, внучонком побалуй…» А Иван ей в ответ: «Вот дойду до Урала, маманя, тогда побываем у вас обязательно. Покамест не могу: здесь нужен. Сделаем дело, отдохнем. Большое, маманя, у нас тут дело, можно сказать, великое. Нигде еще такого газопровода нет, на всем свете. А у нас будет!..»

Будет!.. Иван это знал точно, по опыту. Так уж повелось: коли наметили что — пусть самое трудное, невиданное, небывалое! — да, миром навалясь, за то дело взялись, непременно сладим с ним, вытянем его, одолеем. Всем чертям на зависть!..

Любил Иван так думать, привык так думать и потому, должно быть, страшно однажды переволновался. Случилось ему взять в дорогу попутчика, приезжего товарища. Ну, слово за слово — разговор. Так, про всякое. Потом приезжий и скажи:

— Вот думаю я, думаю: нет ли тут ошибки? Не зря ли мы газопровод этот громадный строим?

Иван насторожился: «Чего-чего?»

А приезжий глаза сощурил, продолжает:

— Может, выгоднее было бы сделать по-другому? Скажем, построить в районе Газли, возле промыслов, мощную электростанцию, работающую на природном газе. И не газ гнать на Урал по трубам, а электроэнергию по проводам?

У Ивана похолодело внутри. Нехорошо так стало, не по себе… Шутка ли, если и впрямь промашку дали?! Это ж миллиарды! А сколько труда людского, сил, времени!.. Ф-фу, черт! Постой, постой, да, может, он шутит, попутчик мой? Хочет разыграть? Нет, не похоже: серьезный товарищ. Помолчал, начал вслух прикидывать, подсчитывать… В самом деле, по его подсчетам получается невыгодно. Ну-ну!

Ни о чем другом Иван уже думать не мог. Весь обратный путь эта дьявольщина из головы не шла. Приехал, поставил машину, заскочил на минутку к себе, чтоб Лиза не волновалась, — ив соседнее с автобазой СУ. В производственном отделе этого СУ у него знакомый был.

Зашел: как жив, что новенького. А потом: так, мол, и так, сомневается кое-кто. Что, думаешь, может это быть?

Знакомый потер лоб, волосы поерошил:

— Гм!.. Действительно штука…

Разговор услышали инженеры за соседними столами. Один усмехнулся, проговорил:

— Чепуха! Все учтено. Чепуха.

Другой поднял брови, покачал головой:

— Не скажи, старик, не скажи…

И взял в руки карандаш, придвинул лист бумаги.

Товарищ его, поколебавшись, — тоже. И знакомый Ивана.