На суше и на море - 1969

Было бы слишком долго описывать опыты, которые имели в конечном счете цель перестроить обмен веществ в недрах пчелиной семьи. Скажем об итогах: пчелы, рожденные весной, то есть такие, которым полагалось окончить жизненный путь через шесть-семь недель, продолжали благоденствовать не только через 50, но и через 100, через 200, 300, даже через 400 дней.

После того как доктор Анна Маурицио на Либефельдской опытной станции в Швейцарии проделала эти перестройки жизненных сроков, сходные опыты проведены были во многих странах, в том числе и у нас. Средний лимит продолжительности жизни для пчелы удалось превысить чуть не вдесятеро. Рабочие особи прожили по десять пчелиных веков!

В описываемых здесь экспериментах нет никакого насилия над природой, нет ничего искусственного, вымученного. Подобное можно наблюдать и в естественных условиях.

Взять трутней. Обычно они живут около ста дней. Но смерть настигает трутней не тогда, когда они неспособны жить дольше; кончается лето, и пчелы изгоняют их из общины. В семьях же, потерявших матку, работницы своих братьев не изгоняют, и те благополучно зимуют и доживают до следующего лета.

Одним словом, везде существует скрытый, неиспользуемый запас жизненности. Видимо, Клото мойра, зачинающая нить, делает ее достаточно прочной, и живое существо в состоянии прожить много дольше, чем живет на самом деле.

Значит, опираясь на богатые резервы жизненности, присущие организмам, можно содействовать второй мойре — Лахесис — и подальше оттеснить третью — Атропос — с ее смертоносными ножницами!

Это не сказка!

Заканчивая «Этюды о природе человека», И. И. Мечников писал: «Наше поколение не имеет никаких шансов дожить до физиологической смерти. Но… с каждым новым поколением окончательное решение задачи будет все ближе и ближе».

Что же, мы вправе сказать: дело к тому и идет. «Успехи предупредительной медицины и гигиены», умение предотвращать «внешние причины, грозящие жизни», превзошли в наши дни самые смелые ожидания. Охрана детства и оздоровление старости, целебные средства и воспитание невосприимчивости к заболеваниям, блокирование очагов болезней и мастерство хирургии — все обрело новые черты, все пропитано новыми силами.

Перестали уже быть сенсацией сообщения об опытах итальянца Петруччи, который два месяца поддерживал жизнь человеческого эмбриона вне организма в лаборатории, об успехах хирургов, вживляющих в сердце аппараты, облегчающие его работу, даже сообщения о пересадках сердца. Все больше совершенствуются искусственные легкие, искусственные почки и прочие приборы, где слиты воедино физиология и техника, где через системы обратной связи на автоматические устройства перекладываются многие функции организма. Так готовится драгоценный сплав, укрепляющий слабые звенья, в которых рвется цепь в критические для жизненного процесса моменты.

Мы стали свидетелями того, как вошли в медицинскую практику приемы оживления после клинической смерти. Сейчас вместе с нами трудятся, среди нас ходят люди, уже не однажды, а дважды и трижды возвращенные к жизни. Вот они, умело использованные резервы жизненности живого!

Оперирование больных в охлажденном — гипотермическом — состоянии, операции под непрерывно регулируемым наркозом — вот оно, вторжение практики в разведанные исследователями области сна и анабиоза. Операции на костных тканях (их побуждают расти, восстанавливаться) — вот он, прорыв в область, открытую изучением регенерации.

Несколько лет назад, принимая в Кремле медаль «За укрепление мира между народами», выдающийся ученый Джон Бернал произнес знаменательную речь. Большой раздел ее, посвященный перспективам использования энергии атома в мирных целях, затрагивал также некоторые чисто биологические аспекты.

«Научная мысль может быть освобождена от необходимости работать на войну и сможет направить все свои усилия на облегчение и лечение болезней и на борьбу с самой смертью… — говорил ученый. — Это не сказка и не волшебная страна, это реальная возможность, лежащая в пределах нашей досягаемости».

Должно быть, все теперь согласны с тем, что семью насекомых можно рассматривать как живую модель живого. Если целостный организм во многом представляет пока непроницаемый, «черный» ящик, то в семье насекомых физиологический процесс очень нагляден, можно сказать, разыгрывается в лицах. Это физиологическое лицедейство позволяет проследить почти все, что в лоне организма невидимо даже под ультрамикроскопом. Такие наблюдения помогают рассмотреть невидимое, услышать немое, схватить ускользающее.

Подобно этому и углубленное познание органического мира во всем его многообразии открывает возможность вникнуть в каждое существо в отдельности, подсказывает, какие черты и свойства можно в нем искать, когда они существуют только в зародыше, в намеке, или, наоборот, уже угасают.

Многое тут еще в перспективе…

Отрывок из ответного письма