На суше и на море. 1971. Выпуск 11

— Копать, Виктор Михайлович, обязательно нужно, именно потому, что здесь столько интересных проблем! То, о чем мы сейчас говорили, только гипотеза. Ее надо проверять. Копать надо следующим летом. Что мы можем сейчас? Заложить небольшой раскоп? А надо вскрывать сразу всю площадь поселения! И работы здесь хватит не только археологам — и палеоклиматологам, и геологам, и химикам…

— Значит, так, — сказал Хотинский, снова разворачивая план болота. — Нам нужно собрать данные по всем валовым каналам этого комплекта, посмотреть анализы торфа…

Виктор Михайлович встал и отправился к машине…

Всю зиму мы готовились к раскопкам на Берендеевом болоте.

Перед отъездом мы побывали в управлении торфоразработок. Нам клятвенно обещали, что никаких работ на картах с поселением проводиться не будет. Директор показал нам даже план, где эти и соседние карты были уже закрыты штриховкой: торф снят, остался сапропель, добыча прекращена…

Ребята на Волчьей горе тоже обещали ничего не трогать.

Хотинский почти не ошибся в своей дате. Анализ радиоуглерода в лаборатории Геологичеркого института показал 5730 ± 190 лет от наших дней. Иначе говоря, культурный слой стоянки образовался где-то в самом начале четвертого тысячелетия до нашей эры, В этом он полностью совпал с пыльцевой диаграммой. Теперь уже официально Берендеево стало самой древней неолитической стоянкой о керамикой в Волго-Окском междуречье.

Вместе с датами утвердилась гипотеза о происхождении «берендеев» с юга, из северных районов днепро-донецкой неолитической культуры. Можно было даже предположить, какие причины толкнули их на это переселение.

Это было время начала так называемого климатического оптимума, повышение температуры и уменьшение влажности климата. Раньше всего это сказалось на юге* Там, где до этого была лесостепь с островами леса» господствующей стала степь. Люди двинулись на север за лесом и зверями…

В конце мая, когда дороги просохли, мы с Хотинским решили съездить в Берендеево, чтобы еще раз осмотреть стоянку перед началом раскопок и подготовить все к приезду экспедиции. Вокруг дороги шумели одевающиеся леса. На холмах зеленели прямоугольники полей. Среднерусское лето обещало быть солнечным и жарким.

Машина остановилась возле дома Коняевых.

Нам Шурик почему-то совсем не обрадовался. Он подрос, стал сдержаннее в своих чувствах, но на его длинном лице отразилась не радость, а скорее непонятное изумление, что он нас видит. Когда мы сказали ему, что хотим посмотреть стоянку, чтобы подготовиться к раскопкам, и пригласили с собой, он удивился еще больше.

— А что там копать-то теперь? Все и так перекопано! Археологи раскопали, а потом мальчишки…

Теперь пришлось нам удивиться.

— Постой, постой, что ты путаешь? Какие еще археологи? Ты разве нас не узнал? Ведь это мы в прошлом году приезжали…

— Знаю, что приезжали. А после вас еще археологи приехали, тоже на машине! Высокий такой, худой, сердитый…

— А как его зовут?

— Лев Давыдович вроде…

— Бревнов?

— Ну да, Бревнов! Вы не стали копать, а он копал! Два дня они там были, у нас останавливались. Потом в школу заехали, все находки забрали, у ребят все взяли. Потом уехали. Они много там ям нарыли, всю стоянку перекопали…

— А потом?!

— А потом уже ребята. Мы археологов спрашивали: приедете еще? Нет, говорят, не приедем. Значит, все выкопали! Ну и всю осень наши ребята там копали. Череп человеческий нашли, копье с ним… Да туда не только наши со второго участка ходили, там и с центрального были, и из Черняева! Им близко! Видите, вон деревня за болотом?..

Мы стояли ошеломленные. Можно было предположить все, но только не такой нелепый исход Берендеева…

Льва Давыдовича Бревнова я знал. Это был ярославский археолог, уже пожилой, неудачник, почему, видимо, и стал сварлив и брюзглив. Всех археологов он подозревал в желании подсидеть его и выхватить из-под носа стоянки. Непонятно было только, почему он стал шурфовать Берендеево? Все лежало на поверхности, и Шурик уверял, что рассказывал ему о нас. Да и занимался Бревнов не неолитом, а эпохой бронзы, причем только одной культурой — фатьяновской. На болота его вела странная, ничем не подтвержденная уверенность, что там должны находиться поселения этих загадочных людей, от которых остались только могильники на высоких холмах, вдалеке от рек и озер, да сверленые каменные топоры, которые иногда находят на пашнях…

Ну, хорошо: приехал, посмотрел, собрал материал. Если бы была возможность, я бы всех археологов пригласил раскапывать Берендеево — больше разных мнений, больше гипотез, больше интересных соображений! Но зачем же шурфовать? Шурф приходится закладывать на поселении только в том случае, когда на поверхности ничего не видно, ничего сказать о памятнике толком нельзя и надо выяснить стратиграфию слоев, определить культурную принадлежность, время…

Больше того. Шурф должен закладываться с таким расчетом, чтобы потом он вошел в систему раскопа.

Я не решился начать раскопки, начать фактическое разрушение стоянки, чтобы после нашего отъезда у ребят не было соблазна там ковыряться.