На суше и на море - 1977

А вот синие плакаты на стенах амбаров с надписями по-английски: «Хэнсли в конгресс!» — это уже Америка, и именно Аляска. Нас сразу же, будто они появились из-под ближайших сугробов, окружает стайка ребят — черноволосых, с плоскими узкоглазыми лицами. Под скатом крыши на стене дома висят связки юколы — вяленой рыбы. На крыльце длинноволосый, с непокрытой головой парень «правит» шкурку бобра: тонким ремешком пришнуривает к деревянному обручу для придания ей традиционной на Аляске формы круга.

_{Горы Центральной Аляски}

_{Православная церковь русской постройки в поселке Кенай}

_{Памятная доска у ворот форта Кенай}

_{Разведение домашних овцебыков — новая отрасль животноводства на Аляске}

Со свойственной ему пунктуальностью Загоскин отметил, что зимников (домов) в Икогмюте 5, всего жителей 92, в том числе взрослых мужчин 22, христиан 2, а язычников 90. Что касается занятия жителей, то они состояли «сверх запасения рыбы на собственное продовольствие и продажу на Кускоквим в приготовлении различной деревянной посуды, а главнейшее, в перекупке пушных промыслов». За сто тридцать лет многое, конечно, здесь изменилось. Прибавилось домов, хотя количество жителей увеличилось незначительно. Молодежь едет искать заработка в большие города.

С пронзительным треском, оставляя за собой струи сизого дыма, проносятся две мотонарты. Они тянут на буксире сани с железными бочками и направляются на Юкон, по воду. Одной из мотонарт, стоя на них, управляет преклонных лет эскимоска. Во времена Загоскина здесь, конечно, ездили на собаках. В наши дни содержание их обходится слишком дорого, и в поселке не осталось ни одной собачьей упряжки.

Но многое, даже, быть может, слишком многое, выглядит здесь так же, как и в прошлом веке. Относительно приготовления деревянной посуды я так и не мог выяснить ничего определенного. Что же касается рыболовства и пушного промысла, то они и сейчас составляют основной источник существования местного населения. Однако дело не только в этом. Ни над одной из крыш не виднеется ни радио-, ни тем более телевизионной антенны, хотя недалеко в Бетеле есть свой телевизионный узел. На вопрос Вадима Сергеевича о клубе или кинотеатре один из провожатых, Антон Браун (церковный сторож и, следовательно, подчиненный отца Захара), лишь в недоумении пожал плечами.

Наши провожатые ведут нас сначала к погосту. Пока шагаем по улицам поселка, несколько пожилых эскимосов подходят к отцу Захару за благословением. Мужчины при этом снимают шапки. Обнажает голову и пастырь. Он крестит подошедшего и не особенно внятно произносит что-то, похоже на церковнославянском языке. Некоторые эскимосы прикладываются затем к руке отца Захара, смуглой, заскорузлой от работы.

За покосившимся частоколом из-под снежной целины выглядывают ряды крестов, в основном деревянных, изредка металлических или каменных. Многие из них наклонились, некоторые почти совсем упали. Есть очень старые кресты, основательно изъеденные вьюгами и ощетинившиеся сучками. На некоторых еще можно прочесть русские надписи: «Иван Бельков», «Ольга Белькова», потом опять «Иван Бельков» (видно, несколько поколений жившего на Юконе рода).

Отец Захар очень усердно выполняет добровольно взятые на себя обязанности. По кладбищу идет во главе всей группы. Прокладывает тропку, не смущаясь тем, что снег здесь выше колен. Кладбище он знает, конечно, хорошо. То и дело увлекает нас с тропки в сторону, разгребает рукой снег на могильном холме, чтобы показать очень старый, уже упавший крест с едва заметными следами русских букв.

Экскурсия заканчивается осмотром церкви, как и большинство строений в поселке, бревенчатой, рубленой «в лапу». Она тесна и украшена внутри очень скромно. Здесь гостеприимство отца Захара достигает предела. Он стремится показать нам все, чем владеет. Улыбаясь, приглашает зайти в алтарь, отделенный от основной части церкви простой тесовой перегородкой. Достает ветхий псалтырь, напечатанный, возможно, еще во времена Русско-Американской компании. Язык книги эскимосский, шрифт русский. Жаль, что начала ее не сохранилось и установить, где и когда она была напечатана, уже невозможно.

Отец Захар начинает распевать для нас даже какие-то псалмы. Поет он по-эскимосски, повторяя каждое слово по нескольку раз, и постепенно входит во вкус. Голос его, вначале дребезжащий, тихий, крепнет. Но тут, деликатно. покашливая, в дверь заглядывает мистер Ворд. Свои дела он уже закончил. Нам пора возвращаться.

Ну что же, впечатлений о нынешнем Икогмюте немало.

В 150 милях от Сибири

«Когда-то это был палаточный лагерь и его будущее всецело зависело от золота. Здесь бурлили страсти. Сейчас Ном — тихий городок на берегу Берингова моря, всего лишь в 150 милях от Сибири. Однако и теперь пребывание в Номе будет наполнено для вас различными и необыкновенными событиями…