На суше и на море - 1980

Но вот мелькнул синей молнией в распадке узкий извилистый залив и корабль на водной глади. Море, оказывается, рядом — дорога стремится к нему, но ей трудно пробиться через гряды гор. Залив, корабль — это еще не Находка. Она дальше, за высоченным Американским перевалом.

Снова серпантин асфальта, визг колес на крутых виражах. Закладывает уши, как на самолете, набирающем высоту. И все больше и больше неба распахивается над головой. «Скоро откроется Америка!» — говорит шофер. И так спокойно, деловито это говорит, что невольно рождается детская мысль: а может, и правда видна с перевала Америка? Не Япония — о ней и говорить нечего, она рядом, рукой подать. Именно Америка, ведь и она отсюда не так далеко. Напротив — через океан.

Последний изгиб дороги, надрывный, из последних сил рык мотора — и… Морской простор распахнулся на три стороны света. Слепит глаза, отражая солнце, курится призрачным туманом, Дрожит, дышит, живет. Десятки черных точек-кораблей ползут по этому мареву, оставляя короткие белые буруны.

Отсюда, с перевала, хорошо видно: раскиданные на десятки миль ДРуг от друга, корабли медленно сходятся, стягиваются к узкому синему проходу между сопок, к бухте, которая полумесяцем лежит внизу, у подножия Американской горы. Берега бухты в россыпи белых домов, у самой воды на много километров — стрелы портовых кранов.

_{Находка — край советской земли. Вот таким видят этот город моряки с кораблей, вставших на рейде морского порта}

Не зря говорят: первое впечатление самое сильное. Я смотрел потом на Находку с моря, исходил ее вдоль и поперек в солнце, в дождь, даже в снег, но запомнил именно такой, какой увидел в первый раз с перевала: белой точкой на краю зеленой земли. Точкой, к которой стремятся корабли со всех сторон света.

«Пятисотым иностранным судном, побывавшим с начала года у причалов порта Находка, стал японский пароход «Шипсай-мару № 17». В течение года в порту Находка бросали якоря суда 22 стран мира — Японии, Норвегии, Югославии, Великобритании, США…» (из газеты «Комсомольская правда»).

Красива Находка! И тем, что разбросала свои белые дома по зеленым склонам сопок. И тем, что нет в ней длинных, прямых и потому однообразных улиц. Чтобы перейти с одной на другую, достаточно спуститься или подняться на двадцать ступенек по деревянным лестницам. Даже главный проспект города — Нахимовский, длиной почти двадцать километров, — это не прямая, а извилистая лента асфальта, перебегающая с сопки на сопку и разделяющая город на два уровня.

Вверх от проспекта — панельные и кирпичные пятиэтажные дома, магазины, скверы. Вниз от проспекта, у самой воды, раскинулась промышленная Находка. Торговый порт с его бесчисленными складами и кранами, три судоремонтных завода — тесно прижатые друг к другу корпуса цехов, доки. Затем консервная фабрика, рыбный порт — частокол мачт и труб. За крутым изгибом бухты, уже на мысе Астафьева, опять краны торгового порта, контейнерный терминал, лесосклад. А дальше маяк и груды камней. А еще дальше… уже только океан, за которым другие страны и континенты — весь земной шар.

И кажется, ветер, непрерывно дующий с океана и пронизывающий не только дома, портовые склады, но и высокие сопки, доносит до Находки и пряный банановый запах Шри Ланки, и шоколадный привкус филиппинских плантаций, и пропахший запахом овечьей шерсти воздух австралийских степей…

Соседство иных земель ощущается в Находке и зримо: в разноцветье флагов на судах, стоящих у причальных стенок, в бесчисленных афишах и табличках на английском языке — не только в гостинице и у входов в рестораны, но буквально всюду: в гастрономах, парикмахерских, булочных, кинотеатрах. Вот промчался по улице ядовито-желтый грузовик с эмблемой японской фирмы «Като». Шумной ватагой прошествовали в интерклуб смуглолицые парни в белых вязаных шапочках с большими помпонами — греки? сирийцы? индусы? Прошелестел шинами шикарный лакированный «Дацун» с дипломатическим флажком — в Находке есть японское консульство. Все дни, что я провел в Находке, на улицах звучала вьетнамская речь — докеры из порта Хайфон приехали изучать опыт находкинских портовиков.

И все же Находка из всех приморских городов страны самый рабочий, деловой. У него рабочий ритм и образ жизни. По вечерам здесь не фланирует по скверам над морем «разодетая публика», как, скажем, в Одессе. И скверов «шикарных» еще нет в Находке, да и некому особенно гулять. Здесь всего 150 тысяч жителей, и почти каждый связан с заводом или портом, с работой в три смены. Находка начинается и кончается портом. В прямом и переносном смысле. Родившись как порт, она и сегодня живет в основном его делами и заботами.