На суше и на море - 1985

Тут только Шушкин вдруг обнаруживает, что сам он даже не успел приготовиться к стрельбе. Так был уверен в успехе гостя. Егерь конфузливо стаскивает ружье с плеча. Хотя чего тут стесняться: порядочный егерь и не должен особенно выступать, мешать охотнику со своей стрельбой, его задача гостю охоту обеспечить, помочь ему. Хотя как вот тут поможешь? Молодой охотник тоже явно сконфужен. Он озадаченно рассматривает свой заграничный «бокфлинт», зачем-то трет рукой стволы:

— Что такое? Почему я промазал?

— Ничего, — утешает его егерь, — со всяким бывает.

— Промазал, потому что стрелять не умеешь, — ворчит, подходя, напарник. Ему тоже крепко не повезло. Ведь сначала-то заяц шел прямо на него, уж тут промазать грех. Но выстрелил молодой, наделал шуму, и свернул заяц в густой ельник. Такую чащобу пулей не пробьешь, не то что дробью.

— А я-то даже и не приготовился, — начинает растерянно оправдываться егерь. Но пожилой гость сразу обрывает его:

— Брось!

Опытному охотнику сразу ясно, что с этого места второму стрелять уже просто не было возможности.

На поляну вылетает Забавка. Выстрелы сбили ее с толку. Она бросает след и некоторое время кружит возле охотников, ища добычу. Собака, как и ее хозяин, была полностью уверена в успехе. Но добычи нет. В поведении гончей недоумение и даже укор: как же так, зачем тогда стреляли? Забавка нервно косится на людей, может, подобрали уже зайца? Собака никак не может поверить в неудачу.

— Вот, вот, вот! — зовет ее снова на след егерь. — Ищи, инти, ищи! Вот-вот-вот-вот-вот-вот!

Забавка сначала вроде бы неохотно берет след, потом снова быстро входит в азарт и с лаем кидается за ускользнувшим зайцем.

— Да, такой мех пропал! — молодой гость пытается пошутить.

Егерь улыбается, принимая шутку.

У отца страсть была — охота. Он по двенадцать собак держал. Поди накорми такую свору. Весь заработок на это и уходил. Охоту держать — дом разорять, причитали сердобольные соседи. Но Шушкина-старшего это нисколько не печалило. Пить-есть найдется, а там и ладно. Виктор пошел в родителя. Правда, не дюжина у него собак, а всего четыре. Но по нынешним временам и это уже много. Теперь не каждый егерь и одну-то собаку держит. Ее ведь не просто кормить надо да гулять водить. Ее учить надо с малолетства, щенком еще уму-разуму учить, как ребенка…

Собак у Шушкина четыре, зато кошек шесть штук.

— Витька! — шумит на него порой сестра Зинаида. — Говорила тебе: утопи котят. Пожалел на свою голову. Теперь уйми-ка этот зоопарк.

Ворчит сестра больше для порядка. Зоопарк забавный. Холодными зимними вечерами, когда легавая жмется к печке, все шесть кошек, мал мала меньше, стараются почему-то забраться на спящую Ладу. Все не умещаются. Пищат, скатываются с собачьих боков, жмутся ей под брюхо и между лап.

Кто-то из гостей, полюбовавшись на этот спящий клубок, в шутку спросил егеря:

— Зарабатываешь, небось, много? Столько скотины держишь. Да еще корова.

— Восемьдесят пять в месяц, — как всегда серьезно, ответил Шушкин.

— Что?! — изумился гость. — Восемьдесят пять? Да сейчас уборщица столько получает. Да и совмещают они все.

У егерей совместительство не принято. Им бы каждому со своим планом управиться. В этом плане — не только пушнину заготовить. Там и овес посей, и картошку посади, и веников березовых заготовь — все зверям на корм. Одного сена под четыре тонны накосить надо. А солонцы, кормушки! Да мало ли еще что.

У егеря «удельное княжество» в четыре тысячи гектаров. Их за один день никак не обойдешь. Летом еще куда ни шло, а зимой, по снегу! А как раз зимой браконьеру раздолье: и лося, и кабана по следу взять — проще простого.

Завалит зверя — и поминай как звали. Браконьер нынче механизированный пошел. Он теперь не пешком промышляет и не на мотоцикле каком-нибудь. Он в лес на вездеходе приехать может, на мощном грузовике с двумя ведущими осями. Такой транспорт везде пройдет, отовсюду выйдет. Догони его, егерь, попробуй на своих-то на двоих. С техникой в охотхозяйстве не богато. Да и если на месте поймал, тоже не просто бывает. Так тебе браконьер руки вверх сразу и поднимет. Жди-ка!