На суше и на море - 1985

Сведения о происхождении маконде туманны. Не было у них племенной организации, когда во главе племени стоял бы один «великий» вождь, заинтересованный в том, чтобы деяния его и подвиги сохранились для потомства, а значит, и не было осознания народом своей исторической целостности. Они всегда жили, разделенные на небольшие группы, ограниченные семейными отношениями, и во главе каждой стоял свой вождь, ни от кого не зависимый. Если спросить маконде о происхождении племени, он ограничится ответом о происхождении рода, деревни. Его интересы редко выходят за пределы этнической группы, включающей родственников по материнской линии.

Правда, говорили очень древние старики, которые слышали от дедов и прадедов, будто давным-давно маконде Танзании, Мозамбика, а также племя матамбуе представляли собой один народ и жили они на берегу большого озера. Возможно, то было озеро Ньяса. Но когда это было и почему они покинули земли своих предков, никто объяснить не мог. Рассказывали, будто бы поселились они по берегам рек Луженды и Рувумы, где обильной была охота, особенно на слонов. Но засуха, длившаяся несколько лет подряд, в результате которой погибла большая часть племени, вынудила оставшихся в живых покинуть эти земли. Одни пошли по реке Месало и обосновались на высокогорье Мапе, другие поднялись на плоскогорье Мведа, а те, что жили на левом берегу Рувумы, обосновались в Танзании, на плоскогорье Невада.

Можно верить этим рассказам, можно сомневаться. Страшная засуха действительно имела место в начале нашего века. Может, это о ней народ сохранил память? Но тогда чем объяснить, что за такой короткий период уже успели сложиться различия в обычаях, языке между маконде Танзании и Мозамбика? Между маконде и матамбуе? Скорее всего много было засух в истории народа, заставлявших отдельные роды или все племя сниматься с насиженных мест и искать более гостеприимные земли, но в памяти народной, передаваясь из поколения в поколение, они слились в одно большое несчастье. В настоящее время образ жизни, традиции, ритуальные обряды племени, особенно обряд, посвященный половой зрелости, играющий большую социальную роль в жизни маконде, обряд «праздник мертвых» так разнят их от других народов, что не остается сомнений: много поколений должны были прийти на смену друг другу, прежде чем произошло становление племени. И становление это происходило в какой-то загадочной изоляции. Почему?

Давно, примерно полтора столетия назад, воинственное и суровое племя ангони вдруг стронулось со своих обжитых мест и двинулось на север. Смерть, ужас и разрушения сопровождали их путь. Благодаря высокой военной организации ангони без труда подавляли слабое сопротивление других племен. Страх перед ними был так велик, что стоило ангони только появиться и издать боевой клич, как противник мгновенно ретировался, бросая оружие. Победители грабили, убивали стариков и детей, в плен брали женщин в качестве наложниц, а молодых мужчин — дабы пополнить ряды своих боевых отрядов.

Многие племена предпочитали сдаться без боя, уйти с ангони, чтобы грабить и убивать, как победители, ибо это была единственная возможность остаться в живых.

И только маконде избежали этой печальной участи, потому что были не менее воинственны, а их плоскогорья превосходным образом способствовали отражению атак. Они умели так искусно маскировать в зарослях свои селения, что обнаружить их было невозможно. В зарослях же они устраивали настоящие лабиринты, откуда чужой человек никогда не смог бы выбраться, так как в них врага поджидали ловушки — коварно замаскированные ямы, засады. В любой момент молчаливый лес мог вдруг разразиться яростными криками, и стаи ядовитых стрел тогда с жадностью вонзались в тела пришельцев. Потом опять стихало все, будто не произошло ничего, и лишь предсмертный стон, быть может, напоминал о свершившейся трагедии, и трупы врагов оставались гнить на последней для них боевой тропе.

Эту воинственность и свободолюбие маконде испытали на себе португальцы во время колонизации внутренних районов страны в начале двадцатого века. Не раз отряды регулярных войск вынуждены были отступить с потерями перед вооруженными лишь копьями и луками маконде. Недаром борьба за независимость в 1962 году началась именно там, на плоскогорьях маконде.

* * *

Однажды, бродя по залам Национального музея в Мапуту, я увидел шесть фигур из белого дерева с татуировкой на лицах. Дерево пожелтело и на вид было очень древним. Быстро заглянул в каталог и прочел: «Старинные скульптуры племени маконде».

Я заволновался: ведь это те самые «предки», которых так почитали маконде и вырезали из дерева, чтобы они были рядом. Может, вот эта фигура с нелепо воздетыми, будто в мольбе, руками и несчастным выражением лица и есть тог самый вышедший из леса человек, «который никогда не мылся и не стриг волосы»? А это — женщина, которую он вырезал из дерева и сделал своей женой? О них говорили мне скульпторы маконде.