На суше и на море - 1990

Глядя на эту мечущуюся у костра фигуру в страшной маске, я сначала остолбенел — откуда здесь взялся шаман? Но, вспомнив, что, кроме меня и Тимофея, тут за сотню километров никого нет, я понял: мой проводник, живя один в тайге, сам себе и шаман. Сейчас он в роли шамана. Вероятно удивленный появлением тигра в столь отдаленной от его обычного обитания местности, ороч решил, что это злой дух принял образ далекого предка. И вот он просит добрых духов близлежащих гор и рек уберечь его от злого духа, принявшего образ тигра.

Бубен гудит все сильнее, ороч движется все быстрее и вдруг, в экстазе беспрерывного метания, опускается у костра и замирает. Через некоторое время он поднимается и снимает с костра небольшой котелок. Черпает из него и бросает в сторону, восклицая:

— Тебе, Эльга! — Поддевает из котелка и снова бросает: — Тебе, Чичамара! Тебе, Тумнин!

И так во все стороны.

Я понял, что это он приносит жертву духам окружающих рек и гор. Окончив жертвоприношения, он снял с себя страшную маску и стал забрасывать костер снегом.

Камлание кончилось. Духи умиротворены, получив жертву.

Стараясь быть незамеченным, я быстро возвратился в лагерь. Поставил на огонь мясо в котелке и принялся снова жарить лангеты, ожидая возвращения ороча.

Вскоре послышался скрип лыж. Он снял лыжи, но в палатку не вошел, а долго ходил вокруг и рассматривал лежавшее на снегу принесенное мной мясо лося. И когда вошел, сердито посмотрев на меня, присел возле печки. Раскурил трубку и, не глядя на меня, пыхал дымом и молчал. Я тоже молча возился с лангетами. Прямо на раскаленной печке посыпал их перцем, разрезал и с нескрываемым наслаждением стал есть.

— Сачем твоя мяса у амба бери? — наконец проговорил он. — Худо будет. Амба приходи, мяса свое не находи. Са нами ходи будет. Другой люди трогай не будет. А хто ево мяса бери, тово искай будет.

— Но если тигр такой умный, то поймет, что у нас не было мяса, и не будет сердиться. Ведь мы не все у него взяли, а лишь немного. Сейчас он ушел на север, и, пока там бродит, у него все мясо росомаха растащит.

— Все отно мяса амба бери нелься.

— Не думай, Тимофей, что тигр такой жадный. Он благородный зверь. Так что давай есть лангеты за здоровье доброго тигра.

Соблазн был велик. Ведь предки его не знали земледелия. Их занятием были охота и оленеводство. Да и сам он раньше кочевал по тайге со стадом оленей, а сейчас занимается охотой. Поэтому мясо составляло его главную, а чаще единственную пищу. Мы уже несколько дней не ели мяса, и, как ороч ни крепился, естественная потребность взяла верх над суеверием.

— Мяса амба жари нелься. Вари, тогда кушай можна, — решил он схитрить перед самим собой.

Жареное мясо он есть так и не стал, но за вареное принялся с таким усердием, что вряд ли он думал в этот момент о тигре.

— Моя нелься мяса амба руби, — сказал он, покончив с содержимым котелка. — Твоя руби, ище вари нада.

Я положил в котелок часть ноги с костью. Когда мясо сварилось, Тимофей отделил кость и, забыв обо всем, расколол ее топором и вынул мозг.

— Каша греча вари будем.

Сварив гречневую кашу, он заправил ее костным мозгом. Кушанье получилось бесподобное! В завершение обильной трапезы напились крепкого чая и, расположившись по бокам раскаленной печки, закурили.

— Чичаза сохатый сюда приходи. Амба тут ходи — волки уходи. Сохатый приходи, — вяло проговорил ороч.

Да, это так. Где появляется тигр, там волков нет. Не только потому, что волки и кошачьи не могут ужиться вместе. Тигр не терпит волков и по практическим причинам. Волки охотятся в основном загоном и, преследуя жертву, разгоняют всех копытных на десятки километров окрест. Тигр же охотится скрадыванием. Он «пасет» стадо кабанов или оленей, следуя за ними, как пастух, и не беспокоя напрасно. Периодически, в несколько дней один раз, он, наметив жертву, начинает подбираться к ней осторожно и, подкравшись на расстояние прыжка, стремительно падает ей на шею. Если же промахнулся, то не преследует ее, а, дав время успокоиться стаду, вновь скрадывает. Насытившись, тигр спокойно отдыхает, а потом опять «пасет» «свое» стадо. И горе волкам, появившимся в его охотничьем районе! Он с ними разделается, подобно коту с мышами. Поэтому волки сами, почуяв присутствие тигра, разбегаются подальше от этих мест. И там, где ходит тигр, всегда много копытных животных.

— Тимофей, — сказал я утром, — зачем мы будем стрелять лося? Давай возьмем от того, что тигр задавил, нам и хватит.

— Нет, мяса амба таскай нелься, — опять запел он старую песню, и это меня наконец стало раздражать.

— Ты и вчера говорил «нельзя», а ел же!

— Токда моя немноха кушай.

— Ничего себе, немноха! — Когда он начинал выводить меня из терпения, тогда я подражал ему. — Пару котелков мяса кушай! И ничего с тобой не случайся!

— Ну пойми, — уже спокойно продолжал я, — зачем мы будем стрелять лося? Чтобы взять немного мяса, а остальное бросить? Ведь мы отсюда уходим, а много ли унесем с собой?

— Твоя хотел сохатый стреляй. А теперь нет хоти. Сачем?