На суше и на море - 1990

В конце 1707 года казаки, возмущенные правлением Атласова, сместили его с приказа, арестовали и посадили в тюрьму, но, обманув всех, тот бежит из Верхнекамчатского острога, где была приказная изба, в Нижнекамчатский и, затаившись, живет теперь здесь без власти и уважения. Приказчиком же был избран пятидесятник Ламаев, тот самый, который водил казаков в поход на курильские земли.

Но теперь путь на Камчатский Нос закрыт — курилы настроены были враждебно. Да и казаков не разжечь на этот поход — слишком уж рискованная затея. Нужно было ждать своего часа…

В 1710 году на Камчатку один за другим прибывают еще два приказчика. И себе же на погибель они, как и Атласов, были алчными, жестокими, творящими произвол и беззаконие. Что-то неописуемое происходило в это время на Камчатке — приказчики друг друга не признавали и ненавидели, каждый из них стремился набить свои собственные дорожные мешки дорогой пушниной и всячески помешать сделать то же самое другому, стравливали между собой камчатских оседлых (кто уже здесь и семьями обзавелся) и пришлых из Якутска казаков — для оседлых весь этот разбой приказчиков мог обернуться местью камчадалов, а пришлым терять было нечего — урвали побольше да ушли себе обратно в Якутск… Но в конце концов всеми этими сварами, стычками да науськиваниями подписали приказчики сами себе смертный приговор. В январе 1711 года верхнекамчатские казаки снова поднялись на бунт, приговорив всех троих ненавистных им приказчиков к смертной казни. Справив кровавую тризну в Верхнем остроге, они отправились в Нижний — за Атласовым.

И вот на этом их пути и встретился возвращающийся из Нижнекамчатска и ничего не знающий еще о бунте Иван Козыревский. Он тут же был арестован, ограблен, хорошенько избит за сопротивление и насильно захвачен бунтовщиками с собой в Нижний острог.

Тут-то ненависть Козыревского к Атласову перевесила на чаше весов, и обиды на верхнекамчатцев за грабеж и побои показались мелочью по сравнению с тем, что он может теперь сполна отомстить Атласову за все его прошлые злодеяния. Так Иван Козыревский примыкает к бунту, против своей воли подчиняясь неистовой силе того неподвластного ему рока, который управлял уже его судьбой и толкал на такие поступки, изменить которые никто уже был не в силе. И более того — нижнекамчатские события будут теперь разворачиваться по его, Козыревского плану: бунтовщики войдут в дом к Атласову с лжечелобитной, написанной Иваном, и, когда Владимир Владимирович возьмет ее в руки, чтобы прочесть, это и послужит сигналом для выбранного заранее палача…

Теперь никто не стоял уже на пути Ивана к его тайным замыслам. Обеспечена была и дальнейшая поддержка казаков: обагрив свои руки кровью, бунтари задумывались теперь о том, что их ждет за все это и ни последует ли указ царя о смертной казни для них самих за учиненный в Камчатке разбой. Тяжелые были эти мысли, и нетрудно было подсыпать на эти угли пороху. И потому все, кто был причастен к бунту, точно за соломинку, ухватились за этот давно вынашиваемый избранным ими есаулом Козыревским план замирения с курилами и похода за «переливы» к «незнаемым» землям.

Тогда же царю была сочинена и послана челобитная, в которой казаки уверяли, что приказчики камчатские убиты за то, что не позволяли казакам выполнить указ Петра об открытии новых земель за Камчатским Носом, и клялись, что не пожалеют сами живота своего и присоединят к владениям России эти острова.

3. Курильские острова

1711 год. 26 сентября.

«Державнейший царь, государь милостивейший! В нынешнем 711 году, в Верхнем и в Нижнем в Камчадальских острогах, прежде бывшие прикащики от нас, рабов твоих, побиты, а за что они, прикащики, побиты, и в той своей страд-ничьей вине подали тебе, великому государю, за руками две челобитные в Верхнем Камчадальском остроге прикащику служилому человеку Алексею Александровых апреля в 12 день. И за такую свою страдничью вину пошли мы, раби твои, вышеписанного месяца из камчадальских острогов служить тебе, великому государю, на Большую реку, умирять изменников, которые в прошлом 707 и 710 годах тебе, великому государю, изменили и ясачное зимовье и острог на Большой реке сожгли, а твою, великого государя, сборную ясачную казну разграбили и прикащика со служилыми людьми побили…