На суше и на море - 1990

Между тем безоаровому козлу люди многим обязаны — он слывет единственным диким предком домашней козы. А в происхождении овцы сыграл немалую роль сосед безоарового козла по зоопарку и по ареалу — закавказский подвид горного барана, или арменийский муфлон. В Ереване живет прекрасный чистокровный самец этого подвида в единственном числе. Но Левон надеется через несколько лет обзавестись стадом — есть возможность получить самок из заповедника. В природе этих баранов осталось не более 600…

На другой день я оказался свидетелем прибытия новоселов в зоопарк, с утра и до позднего вечера Левон носился на товарную станцию, привозил ящики с животными — каждый зверь в отдельном ящике. В Ереван прибыли бизоны, яки, буйволы, антилопы. Ящики, если не мешали деревья, поднимали автокраном и осторожно ставили прямиком в вольеру, а там, где были помехи, приходилось тащить на руках и вталкивать в загоны. В этих ящиках животные могут только стоять и лежать — свободного пространства там почти нет, иначе нервные антилопы покалечатся, а агрессивные быки разнесут свою временную тюрьму. Через выпиленные отверстия им в пути предлагают еду и питье. Выгрузка и вселение антилоп, яков и бизонов прошли напряженно, но успешно. Сложнее всего пришлось с буйволами. Вначале подтащили ящик с буйволицей, но вход в отведенный им загон шел под уклон, получался перекос. К тому же из соображений безопасности открывать ящик надо было стоя на его крыше, и несколько метров пути от ящика до двери загона отгородили временной решеткой. Буйволица вырвалась так стремительно, что я успел разглядеть лишь ее мелькнувший огузок. Настал черед самца — ящик вскрывал сотрудник зоопарка, а буйвол изнутри помогал ему лбом и рогами, ящик ходил ходуном, его прямо-таки распирало запертое внутри и спрессованное бешенство — вот высунулась рогатая голова, и, окинув взглядом нас, подпиравших решетку всего лишь руками, бык ринулся в загон. Такова магия хлипкой преграды для зоопарковского животного. Перво-наперво буйвол с ходу протаранил лбом столб, подпирающий навес. То ли удар отрезвил его (вряд ли чей-нибудь череп выдержал бы такой удар) — у буйвола расцвела на утолщенных основаниях рогов, закрывающих лоб, кровавая ссадина, то ли смирила встреча с разлученной подругой, но он вдруг застыл как вкопанный, лишь струи пара вырывались из ноздрей. Ранее я никогда не видел этих зверей живьем, кроме как в кино, но хорошо помнил из читанных в детстве записок Джона Хантера: каффрский буйвол входит в пятерку наиболее опасных для человека животных Африки. Его закрытый рогами, как забралом, лоб берет лишь пуля тяжелых крупнокалиберных ружей. Вспомнил и Эрнеста Хемингуэя: «…старый самец выскочил тогда из кустарника, качаясь как пьяный, и я разглядывал его рога, бугристый лоб, вытянутую вперед морду, маленькие глазки, видел, как на серой шее под редкой шерстью перекатываются мускулы и комки жира, в нем чувствовалась могучая сила и ярость, и я глядел на него с восхищением и даже некоторым почтением…»[24]

Мы все, человек тридцать, смотрели на него, испытывая те же чувства, хоть нас отделяла преграда и это было не на зеленых холмах Африки, а в Ереване. Для того и зоопарк городу — здесь сможешь ощутить трепет и волнение, умиление и восторг перед лицом дикой жизни, если тебе недоступно ощутить их в природе.

Зоопарки. Каждый раз, попадая сюда, мы совершаем путешествие не только по земному шару. Это путешествие в страну своего детства, к истокам мировосприятия. А каковы были истоки самих зоопарков, когда они стали нужны людям, и нужны ли они им сейчас?

Говорят, их некогда называли «садами знаний», но мы к этому еще вернемся. Ереванский зоопарк уместнее было бы назвать садом, заставляющим задуматься. После двух дней, там проведенных, после бесед с Левоном и Джульеттой Акоповной Степанян в те урывки времени, что они смогли мне уделить, я много раз возвращался в мыслях к этой поездке.

Если рассмотреть все многообразные формы взаимоотношений человека с дикой природой и животными на протяжении истории, то их можно условно разделить на две. Одна имела место в древнейших очагах человеческой культуры — в Средиземноморье, Передней Азии, Китае, Индии. Здесь наступление человека на природу началось тысячелетия назад, и, хотя оно носило не менее неумолимый характер, чем сейчас, темп этого наступления, обусловленный техническим уровнем древних цивилизаций, был замедленным. Обезлесение горных склонов, эрозия почвы — вот то, что осталось на «поле боя» в этих регионах на сей день. Обычно животные в такой ситуации успевают приспособиться, перестроить структуру своего ареала, освоить новые местообитания — вымирают наиболее специализированные или слишком уж излюбленные объекты охоты. Потому-то за несколько тысячелетий до начала XIX в. все названные области Земли потеряли лишь по нескольку видов крупных животных.