На своей земле

— Ну, ребята, что скажу вам, — появляясь в сухом платье, еще не успокоившаяся от бега, сказала Мария: — Неплохие у нас земли. Есть и в низине, есть и на буграх, так что неурожая бояться нечего. Где-нибудь да вырастет. А красивые!.. Отсюда за километр озеро… большущее, только бы картину с него рисовать. А уж какой у нас человек есть в колхозе, — продолжала Мария, небрежно поправляя косы, уложенные вокруг головы, — вот быть бы ему председателем. Знаете, кто?

— Знаю! — отозвалась Пелагея Семеновна, выходя на кухню, и метнула взгляд на Костю. — Павел Софроныч Клинов!

— Эва! — рассмеялась Мария. — Нашла тоже. Степан Парамонович Щекотов. Вот кто!

— Ну и слава богу! — облегченно вздохнула Семеновна и обратилась к Субботкину: — Вот видишь, а ты хотел Клинова.

Николай ошарашенно посмотрел на нее и развел руками.

— Никогда и в голове не имел такого.

— А кто упрашивал утром?

Никандр опять постучал чижом по столу.

— Ну что ж, товарищи, если такое дело, так я предлагаю остановиться на кандидатуре Щекотова, тем более, что я как раз и сам имел его в виду, он и председателем был.

— Такое же предложение и у меня, — сказал Николай, взглянув на Груню.

Она пренебрежительно поджала губы.

— Тогда решено. На собрании все, как один, голосуем за Щекотова.

7

Павел Клинов стоял посреди избы в ярко начищенных сапогах, в синих офицерских бриджах и черной просторной рубахе, перетянутой красным поясом с пушистыми кистями.

На ходиках было половина седьмого. Собрание было назначено на восемь.

Марфа, тяжело дыша, влезала в узкое платье. Плечи уже пролезли, но грудь застряла.

— Помоги мне! — сдавленно крикнула она.

Павел подошел и, словно обруч на бочку, натянул на нее платье.

— Чего это ты — растолстела или как?

— Ну да, растолстела, крючок не отстегнула, думала, так пролезу.

— Эка голова, — добродушно рассмеялся Клинов.

Они вышли на улицу, Павел впереди, Марфа на три шага поодаль. На небе неподвижно висело маленькое белое облако с пунцовыми краями. Воздух был чист, как после грозы. Хоть собрание намечалось в восемь, но Павел решил прийти пораньше. Пускай люди видят его заботу о колхозном деле.

— Когда меня будут выбирать в председатели, так ты сиди рядом с Хромовыми. Надо полагать, они не посмеют поднять руку против при тебе-то, — бросил через плечо Павел.

— Ой, прямо боюсь, как бы Щекотова не избрали… Уж больно хвалят его.

— А чего хвалят?

— Хозяйственный, говорят.

— На деле не видали, а на словах всяк деловит, — усмехнулся Клинов.

Павел Клинов уверенно шагал к школе. Его ничто не смущало. Он не думал о том: справится или не справится с работой, если его выберут. Важно, чтоб выбрали, а там видно будет. А что выберут, так это вполне возможно. Здесь, на новом месте, его никто не знал, кроме Хромовых. Со стариками всегда можно сговориться. Вот только не испортила бы дела Мария. Уж больно серьезная. А так-то все, конечно, просто.

Он степенно поднялся по кирпичным ступенькам школьного крыльца, потянул на себя дверную ручку и насторожился. Из школы доносился пронзительный голос Поликарпа Евстигнеевича. «Успел уже», — неприязненно подумал Павел и открыл дверь.

Большая комната была в сумерках. Поликарп Евстигнеевич сидел на передней парте, боком, закинув ногу на ногу. Рядом с ним был незнакомый человек в кожаной куртке.

— Рыба рыбе рознь! — кричал Поликарп Евстигнеевич, тараща глаза на собеседника. — Не каждая хватает, что ей сунешь. Скажем, щука, или, к примеру, окунь, или там судак, а то и шелеспёр-жерех, ты им дай наживку, которая движется в воде, а если она замрет, — завязывай свои надежды в узелок…

— Не берет? — глуховато спросила кожаная куртка.

«Кто же это, секретарь райкома или председатель райисполкома?» — подумал Клинов, удивляясь той бесцеремонности, с которой разговаривал Хромов, и, солидно кашлянув, направился к приезжему.

— Здравствуйте, уважаемый товарищ! — сказал Клинов и подал руку. Человек в кожаной куртке крепко стиснул ему пальцы и отрывисто буркнул: — Привет!

Поликарп Евстигнеевич раздраженно взглянул на Клинова и, отвернувшись, воскликнул:

— Уважающая себя щука, если хотите знать, на блесну не возьмет. Это попадается только легкомысленная, по своей молодости неразумная, рыба. Почему, дорогой товарищ, иная щука доживает до глубокой старости, до того, что у ней зеленый мох на голове растет? А все оттого, что хитра! Есть у нас в Ярославской такая речка. Уча. Это, я вам скажу, не река, а высшее образование для рыбаков! Не диво наловить рыбы там, где она есть…

— Это верно, Уча пустая речонка, одни коряги, — заметил Павел.

Поликарп Евстигнеевич затряс от раздражения бороденкой. Он терпеть не мог, когда ему мешали говорить о рыбной ловле.

— Не встревай, Павел. Так вот, не диво наловить рыбы там, где она есть. Нет, вы, дорогой товарищ, поймайте там, где ее нет.

— Интересно, — подвинулся поближе приезжий.

— То-то и оно, что интересно! — радостно засмеялся Хромов. — Скажем, плотва. Она берет на черный хлеб, на червя-опарыша, любит поразвлечься и на разную насекомую. А на вареную морковь возьмет?