На свои круги (СИ)

В своё время Орвил помог ему вернуть своё имя и титул, и граф, снова став графом, добился того, что сам Папа дал разрешение на их брак с Орвилом. Какие уж там подарки или деньги за всё это были получены – только Богу известно, да сам Эрвин знал, что стоило ему отплатить добром за добро. Орвила по завещанию его отца признали не сыном и не наследником барона Элвуда, а следовательно, он не был родственником Ании. Все препятствия для брака были сняты, и сам епископ обвенчал их. Они стали мужем и женой, на что Ания раньше и надеяться не смела.

В те дни она уже ждала ребёнка и была рада этому браку, хотя и не без горечи...

Чего стоил ей этот брак, знала только она сама. Сколько бессильных слёз она пролила, как болело её сердце – никто не знал, даже Орвил, хотя и старался всё время быть рядом.

Ания вздохнула, вспоминая об этом. Время притупило боль, но не развеяло. Барон Элвуд даже после смерти сумел отомстить ей. По его завещанию наследником земель и титула должен был стать маленький Артин. Его воспитателем и опекуном объявлялся один из младших братьев барона Элвуда. Ания видела этого человека всего однажды, когда он приехал в Арвин за её сыном. Её держали за руки, когда увозили её Артина... Сказать, что она была убита горем – ничего не сказать.

По завещанию барона Элвуда, она могла вернуться в Дарнт к сыну только в том случае, если бы навсегда оставила Орвила и его Арвин. Так барон Элвуд заставил её выбирать между двумя любимыми людьми в её жизни: сыном и любовником. Даже после смерти он сумел сделать ей больно.

Этот выбор стоил ей многих лет жизни. А тут ещё пришло разрешение Папы и епископа на брак с Орвилом, а под сердцем толкнулся её ребёнок, и выбор был сделан не в пользу старшего сына. Она осталась в Арвине, вышла замуж, родила ещё двух сыновей и дочь, но все эти годы не переставала думать о своём первенце.

Она хотела видеть его, разговаоривать с ним, быть рядом, просто обнять его, но дорога в Дарнт ей была заказана, её не пустили бы даже в ворота, не говоря уже о том, чтобы общаться с сыном. Потом она стала писать письма, но ей возвращали их, даже не открытыми. Память о сыне, мысли о нём со временем стали её болью и горечью.

Она понимала, что, если бы сделала другой выбор, если бы осталась с сыном и бросила Орвила, она жалела бы об этом так же, с подобной болью. Любой из вариантов, выбранных ею, причинил бы ей боль. В этом и была задумка злого барона Элвуда. Напоследок он сумел сделать ей подлость, ей и своему сыну.

Всего один раз она видела своего сына. Это было на турнире три года назад, он был там со своим опекуном, ему должно было быть уже пятнадцать лет. Она попыталась заговорить с ним, но он был таким отстранённо холодным, далёким и чужим, что Ания не смогла сдержать слёз, а её сын-подросток быстро потерял интерес к залитой слезами незнакомой баронессе.

Как она могла объяснить ему всё? Какие слова найти, чтобы он её понял? Сколько лет и боли стояли теперь между ними. «Кто вы, миледи? Я вас не знаю...»- ответил тогда он ей, и у Ании перехватило дыхание. Как же в тот момент он напомнил ей барона Элвуда, своей холодностью, своим безразличием напомнил. О, Боже, разве можно было ударить её больнее? Жизнь преподнесла ей такое наказание за её любовь запретную, за измену первому мужу, за её выбор не в пользу сына.

Жизнь одной рукой дала ей одно, а второй тут же забрала другое. Почему? Можно только гадать.

И сейчас, думая об этом, она смотрела на графа Эрвина, и даже не слушала, о чём он и Орвил разговаривают.

- ...Конечно, я отдам его вам, о чём разговор?- Дошли до сознания слова графа Гавард, и Ания спросила вдруг, перебив его:

- Ты хоть женился, Эрвин? У тебя есть дети?

После её уставшего голоса повисла тишина. Все долго молчали.

- Да. В этом году будет десять лет. Я не позвал вас на свадьбу: тогда сильно испортились отношения у меня с графом Мард, под старость лет он стал таким мнительным, наше перемирие трещало по швам...- Она снова перебила его:

- И кто она? Твоя жена... Я её знаю?

Он помолчал, жуя губы, словно думал, подбирал слова, как ответить на вопрос. Рассеянно поскрёб щеку.

- Ты – вряд ли, а вот Орвил – знает.- Гляну в лицо барона.- Это – Ана, дочь графа Крейва из Либерна. Ты должен её помнить, она была тогда с отцом... Она меня узнала...

- Да, конечно, я помню... Твоя первая любовь... И твои стихи...

Эрвин почему-то нахмурился при этих словах барона, хотя сам, ещё в королевской тюрьме, когда уже шёл суд, рассказывал об этом, но сейчас почему-то его слова задели его.

- Тогда она несколько раз приходила ко мне, мы много разговаривали, да и...- Орвил не дал ему договорить, перебил мягко: