На тайной службе Ее Величества. Живешь лишь дважды. Человек с золотым пистолетом

Когда входная дверь с шипением закрылась за ним, человек, работавший в мастерской, подошел к кучке пластмассовых полос и, боясь ошибиться, дважды пересчитал их. Потом он направился к мужчине в темно-вишневом костюме и сказал ему что-то по-немецки. Тот кивнул, снял трубку и набрал 0. Рабочий из мастерской не спеша вернулся к себе.

Пока Бонд шел по дорожке, ведущей к станции канатной дороги, он переложил пластмассовую полосу из рукава в карман брюк — собой он был вполне доволен. Теперь у него в руках был хоть какой-то полезный инструмент — обычное приспособление, каким пользуются взломщики, чтобы открывать автоматические дверные замки.

Он шел от здания клуба, к которому тек тоненький ручеек нарядно одетых горнолыжников. Бонд же присоединился к большой группе, только что вышедшей из фуникулера, — это была типичная толпа, которая обычно собирается на вершине, — лыжники, не сразу решающиеся ехать вниз, те, кто выбирает склоны полегче — для новичков, небольшие компании со своими наставниками и инструкторами, которые подняли их сюда из долины. На террасе открытого ресторана уже толпились непривилегированные лыжники, те, у кого не было ни денег, ни связей, чтобы стать членами клуба. Бонд прошел под террасой по хорошо утоптанному снегу и остановился среди лыжников на краю первого спуска трассы «Глория». На большой доске объявлений, украшенной буквой «G» и короной, наверху было написано по-немецки: «Трасса «Глория». И затем ниже — «Красный работает. Желтый работает. Черный закрыт», что означало: два спуска функционируют, третий использовать запрещается, вероятно из-за лавинной опасности. Ниже висела раскрашенная металлическая карта — наглядное пособие по всем трем маршрутам. Бонд внимательно изучил карту, отметив, что разумнее всего запомнить «красный» спуск, который, вероятно, был самым легким и оживленным. На карте были изображены красные, желтые и черные флажки-метки, и Бонд мог видеть сверху настоящие флажки, расставленные по трассе, они как бы окаймляли крошечные фигурки лыжников, летящих вниз, и исчезали, завернув влево, вокруг склона горы, под канатную дорогу. «Красный» маршрут шел вроде бы зигзагом — под канаткой и между несколькими высокими опорами, пока не упирался в верхнюю границу леса. Потом — все время между деревьями, до последнего легкого спуска и бугра у самого основания канатной дороги, за которыми проходила основная ветка железной дороги, и еще дальше — дорога Понтресина-Самаден. Бонд старался все это запечатлеть в памяти. Затем он понаблюдал за несколькими стартами. Старты были разными: были подобные стреле стремительные спуски — так обычно стартуют горнолыжные звезды, они стремительно летят по склону в низкой стойке, беспечно держа лыжные палки под мышками; были и середняки — любители, которые притормаживали на трассе раза три-четыре, и конечно — «чайники», насмерть перепуганные новички, которые, оттопырив зад, словно плугом прокладывали себе дорогу вниз, мешая другим; лыжи у них разъезжались, путались, время от времени они решались скатиться прямо по диагонали гладкого склона — разгонялись и, как правило, тут же мягко падали, как только оказывались не на накатанной поверхности, а в пушистом снегу, который лежал по краям широкого скоростного спуска.