На тринадцати ветрах. Книги 1-4

Несмотря на сильный весенний дождь, два дня поливавший над Котантеном, отель Меснильдо сверкал всеми огнями. Их свет отражался в лужах на площади Кальвер, по которым отчаянно шлепали носильщики паланкинов. Этот вид транспорта широко применялся в «малом Версале» Нормандии. Большие улицы были там редкостью, жилища аристократов соседствовали друг с другом, и расстояния были невелики. Поэтому люди перемещались либо пешком, либо на лошадях, или же ездили в переносимых на руках креслах, пока звон колоколов на Пасху не возвестит, наконец, о том, что пора возвращаться в расположенные в окрестностях замки. Там все вновь пересаживались в упряжки, поскольку из-за возросших расстояний их использование становилось необходимым условием светской жизни. Можно сказать, что этот милый и элегантный городок, равных которому не существовало, — так как все в нем, включая монастыри, было исполнено изящества и архитектурной гармонии, а также отличалось привлекательностью и насмешливой изысканностью, — возник из желания даже в сезон ненастья по-прежнему вести наполненную поездками в гости жизнь, ставшую обычным делом в расположенных вокруг многочисленных владениях. Он был местом светских встреч под стать большой образованной и богатой провинции, жителям которой дорога в импозантный Версаль нравилась тем меньше, чем с большей неохотой они туда являлись.

Прошло то время когда Король-Солнце не позволял и малейшему из своих лучей согревать тех из дворян, кто не был готов все забыть, лишь бы жить у его ног. Не осталось пустующих либо отданных на попечение управляющим замков, не существовало и прирученного дворянства. Король Людовик XVI, человек миролюбивый, ученый (он был, пожалуй, лучшим географом во всем королевстве), почти не любил роскоши. Он увлекался изысканной кухней, слесарным ремеслом и особенно охотой — как достойный сын своих предков, он занимался ею с особым рвением. В то же время королева Мария-Антуанетта обожала великолепие и блеск украшений, но почти не заботилась о сеньорах и их дамах — даже тех, что носили знаменитые фамилии, — если они не относились к узкому кругу приближенных: их, не без зависти, разумеется, называли «кружком Трианона» и тщательно отбирали по уму, способности веселиться и изобретательности в деле развлечения королевы… В общем, теперь свет лился из столицы: Париж интеллектуалов, Париж художников, Париж политиков, — над ним носился дух «свободы», принесенный из Америки солдатами Рошамбо и Лафайета, и о котором уже поговаривали как о веянии Фронды…

Ничего подобного не происходило в Валони: конечно же, все были в курсе событий двора и столицы, читали газеты, узнавали последние романсы и выписывали только что вышедшие книги. Но по-прежнему менуэт правил балом в салонах, отличавшихся умеренной, добротной роскошью и служивших естественной средой для общества изящных, привыкших к приятным манерам и безукоризненной вежливости людей, от которых, как от маршальской жены, пахло хорошей пудрой. И в город владельцы поместий переезжали на зимние квартиры, не смущаясь раскисших дорог…

Приемом, который устраивало в тот вечер семейство Меснильдо, должны били завершиться светские развлечения в сезон непогоды, хотя ненастье, судя по всему, и не собиралось отступать. Причиной, вернее, поводом для торжества было возвращение двоюродного брата из Индии, где он имел честь сражаться с англичанами под командованием бальи де Сюфрана, а теперь собирался поселиться на родине, в пустовавшем два года фамильном поместье, которое настоятельно требовало ухода.

Окруженный ореолом экзотики, молодой Феликс, без сомнения, привлек внимание родственников и соседей. Но придаваемое событию особое значение объяснялось в первую очередь всепожирающим любопытством. Дело в том, что господин де Варанвиль вернулся не один: его сопровождал незнакомец, о котором никому ничего не было известно, кроме того, что и он прибыл из далеких стран, — обстоятельство, обладающее притягательной силой не только для женщин и детей, но и для некоторых мужчин.