На цыпочках

Я не помню, что я видел во сне, но проснулся я оттого, что кто-то дотронулся до моего плеча. Я поднял голову, приподнялся на кровати и увидел наклонившееся надо мной вощеное лицо Антона Ивановича и потрескавшийся козырек его морской фуражки. Антон Иванович был одет в черный с прожелтью костюм, и воротничок его стираной рубашки был стянут черным жеваным галстуком.

— Вы еще спите? — полушепотом спросил он, и из-за его плеча выглянуло худое озабоченное лицо Ивана Ивановича. Чуть подальше стояла Клавдия Михайловна и уже совсем в дверях — Александра Константиновна в платье с бледненькими цветочками. За дверью теснились какие-то люди в рабочей одежде. Все были как будто чем-то встревожены.

Я с испугом посмотрел на них.

— Который час? — спросил я, чувствуя сильное сердцебиение.

— Двенадцать часов, ноль восемь минут, — ответил Антон Иванович (он всегда точен). — Сигареточкой не угостите?

Я вытер рукой пот с лица:

— Вот, на стуле, Антон Иванович.

— Мы, собственно, зашли вас предупредить, — сказал Антон Иванович, вправляя сильным желтым пальцем в мундштук сигарету, — мы — предупредить, что у нас начинают косметический.

Он помолчал.

— Я имею в виду ремонт, — объяснил Антон Иванович.

Он снова замолчал.

— Так что вокруг нашего дома поставлены леса.

Только теперь я заметил, что в комнате не очень светло и от окна упала большая и резкая тень.

— Вот как, значит, леса... — сказал я и закурил. — А больше ничего, Антон Иванович?

— Больше ничего, — сказал Антон Иванович и жадно затянулся.

Я почувствовал себя неловко.

— Клавдия Михайловна, вы меня извините, пожалуйста, — сказал я, обращаясь на самом деле не только к Клавдии Михайловне, но и к Александре Константиновне. — Мне не совсем удобно... то есть, я хотел сказать, что мне нужно одеться... Во всяком случае, я очень благодарен вам за сообщение, Антон Иванович, но может быть, еще что-нибудь?

— Нет, больше ничего, — значительно ответил Антон Иванович, — только предупредить. Впрочем, если разрешите, еще сигареточку.

— Да, пожалуйста, возьмите всю пачку, у меня еще есть, — сказал я ему, хотя у меня больше не было сигарет. Но я немного трусил и потому врал.

— Нет, всю не надо, а одну возьму, — с достоинством ответил Антон Иванович и, взяв сигарету, добавил: — Мы предупредили, так сказать, а теперь мы пойдем — не будем вам мешать.

Мягко закрылась дверь, и я услышал, как тихо они все удалились: как будто они ушли на цыпочках.

Я встал, оделся и подошел к окну. Прямо под моим окном я увидел сырые неструганые доски лесов — Антон Иванович говорил правду. Накрапывал мелкий дождик, но чувствовалось, что он скоро пройдет.

После посещения в комнате было неуютно и зябко. Я вышел на кухню: и за кухонным окном тоже были леса, на кухне же, как ни странно, никого не было. Обычно в это время здесь кто-нибудь присутствует — сегодня же никого. Вообще, пока я умывался и готовил себе чай, никто не появился. Хоть бы кот мне встретился — нет, и кота не было. Все как будто попрятались по своим комнатам, но я, по совести говоря, был этому только рад.